"Фантастика 2023-108". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
– А как же я? – выкрикнул Кисляк в спину наставника, но тот даже не обернулся. Еще раз подтвердив мои выводы о «серьезной» ране на лице у пацана.
Просто так оставлять случившееся я не собирался и поспешил им вслед, поймав на себе насмешливый взгляд Ждана. Ну ничего, сука, игры кончились. Одно дело, когда задевают меня, и совсем другое – моих близких, а Витек, как я уже говорил, за полтора месяца начал восприниматься мной как младший брат.
– Наставник, – догнал я идущих, – его спровоцировали. Он не виноват.
– Правила едины для всех, – ровным
– Сколько он там проведет?
– Сутки.
– Да чтоб его, – выругался я. Отвратительно начавшийся день, похоже, заканчивался не лучше.
Глава 16. За день до
Следующие сутки я места себе не находил, то и дело обнаруживая, что на автомате пришел к холодной комнате. Даже мысли об убийце отошли на второй план.
Каменное здание, прилепленное к внешней стене, не выдавало своих секретов, и я понятия не имел, что там происходит внутри. Массивная дверь без единого зазора закупоривала узника, лишая его любой связи с внешним миром.
Возвращаясь на ночевку в казарму, я с трудом сдерживал порывы свернуть Ждану и Кисляку шеи, а эти двое будто специально… хотя о чем я говорю, специально старались попасть мне на глаза, нарочито громко обсуждали несдержанность Витька и как глупо он себя повел. Они явно рассчитывали на мою реакцию, но добились только игнорирования – реагировать на их поведение я не собирался.
Мне, честно говоря, вообще было непонятно, зачем Ждан спровоцировал Витька? Что ему это дало, кроме мимолетного удовлетворения? С другой стороны, люди бывают разными. Встречал я на своем пути индивидуумов, для которых сделать гадость другому человеку являлось чуть ли не физиологической потребностью, не могли они упустить появившейся возможности нагадить кому-нибудь. И если присмотреться, то Кисляк подобной характеристике вполне соответствовал, а вот Жданом, скорее всего, руководила слепая ненависть, не успокоился пацан за прошедший месяц. Ну, значит, сам виноват.
Вечером следующего дня сразу же после окончания занятий Леонид вместе со вторым наставником созвали весь первый курс интерната, и прежде чем открыть дверь холодной комнаты, куратор громко, чтобы его мог услышать любой воспитанник, произнес:
– Правила едины для всех. Никто не должен применять магию против своих. Поверьте, вам еще надоест мордовать друг друга на занятиях, а пока смотрите на последствия необдуманного поступка, совершенного Виктором.
Наставник приложил ладонь к металлической пластине, и каменная плита, закрывающая проход в холодную комнату, тяжело откатилась в сторону. Промозглый, влажный воздух принес запах сырости и плесени. Пригнувшись, наставники вошли внутрь, а через несколько секунд вынесли оттуда Витька. И увидев паренька, я сперва подумал, что он мертв. Серые впалые щеки и заострившийся нос делали пацана совсем непохожим на себя. Казалось, что в узилище подросток провел не сутки, а как минимум пару месяцев.
Леонид, что нес Витька на руках, положил бесчувственное тело на землю и приложил руки к его груди. Как проводится первая помощь, мы уже видели, так что действия наставника секретом не являлись.
Пару минут ничего не происходило, но потом щеки паренька порозовели, дыхание перестало выходить из груди с натужным хрипом, а затем Витек открыл глаза, закрывшись рукой от света, непонимающе посмотрел на стоящих рядом людей и… разрыдался.
Так плачут дети после ночного кошмара, солдаты на войне, впервые увидевшие смерть. Горькие испуганные рыдания разрывали паренька, а вокруг стояли недоумевающие курсанты и два взрослых человека с каменными лицами.
– Слабак, – услышал я чей-то голос и, обернувшись, увидел ухмыляющегося Ждана, а рядом неизменного Кисляка, согласно кивающего словам лидера.
Как же мне хотелось подойти и стереть с их лиц мерзкие ухмылки, но не сейчас. Я уже знал, как отомщу Ждану, и он десять раз пожалеет о том, что не зарыл топор войны.
Минуту или больше Витек не мог успокоиться, но постепенно слезы высохли, он поднялся с земли и, отказавшись от помощи, поковылял в сторону казармы. Остальные курсанты, не дождавшись, пока наставники скажут что-нибудь еще, тоже начали постепенно разбредаться.
Через полчаса повеселевший и отошедший от заключения Витек уже сидел в столовой, уплетая за обе щеки едва теплый ужин, и пересказывал, что же его так сильно напугало в холодной комнате.
– Я когда зашел туда, – набив рот едой, начал он говорить, – то сперва вообще не подумал, что там так плохо будет. Ну без окон, ну лежанка каменная, вода струйкой стекает под стену, у меня в деревне не лучше было. А потом дверь закрылась. Холодно стало – жуть. Знаешь, как осенью под ветром. Из меня будто кто-то жизнь тянуть начал. Я, чтобы согреться, сперва кругами ходил, потом приседал – не помогает. И вроде как голоса вокруг слышатся.
– Воду греть пробовал? Ты же умеешь.
– Так не получалось! – оторвав очередной кусок от окорочка, ответил Витек. – Не чувствовал я магию и в транс уйти не мог. Как отрезали от магического поля. Я думал, за ночь блаженным стану, как Митяй у нас в деревне, или к милосердной Матери отправлюсь. Вот клянусь, эта комната из меня жизнь тянула, а не только тепло. Жуткое место. Я теперь понимаю, почему наставники нас ей пугали. Лучше помереть, чем туда снова попасть.
– Главное, на провокации не поддавайся. Ждана с Кисляком я накажу, а ты к ним больше не лезь, а то и правда снова в холодной окажешься.
– Может, не надо?
– Надо, Федя, надо, – знаменитая фраза будто сама на язык попала.
– Я не Федя.
– Забей, – отмахнулся я.
Собственно, все хитрые планы мести отменялись сами собой, уступая более простому, но действенному способу. Мне нужно попасть в столицу для разговора с Дементьевым, а для этого требовалось выйти из-под присмотра наставников хотя бы часов на двенадцать, и холодная комната подходила для задуманного просто идеально, осталось только туда попасть. Ну а выбраться из узилища я рассчитывал с помощью эйхора.