"Фантастика 2023-110". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
– Не смей меня так называть! – Алина топнула ногой.
– Если ты подпишешь эту бумажку, – Александр навел прицел на небольшой листок бумаги, – то подпишешь приговор всему белому свету! Ты отлично знаешь, что умеешь выделять радиацию, особенно, когда теряешь контроль! Тебя этому реактор наделил, к слову!
– И что?!
– Не подписывай! Этот! Чертов! Договор!
– Боишься за свою дорогую страну? – глаза у девушки начали наливаться кровью.
– Я боюсь и за страну, и за тебя!
Алина схватила листок и начала рвать его на мелкие куски.
– Меня давно достала такая жизнь. То не делай, это не делай! – выкрикнула она, подбросив кусочки бумаги в воздух. – Сколько лет я провела в вашей долбанной тюрьме под названием лаборатория! Сколько лет вы ставили на мне опыты! Вы, куски чертового дерьма! Ненавижу вас всех, ненавижу!
– Алина, не начинай… – Сергей-Александр покачал головой.
– Я уже начала! Я раздолбаю вас, вашу долбанную страну и ваш долбанный мир!
– Алина, НЕТ!!
Девушка почувствовала, как гнев ломит заодно мышцы, медленно наливаясь свинцом. Из ее рук вырвались первые пронзающие насквозь молнии, оставляя от присутствующих в зале людей одни голые остова. Алина ощутила легкое покалывание, постепенно переходящие смертоносные укусы – и вновь погрузилась в бесконечную темноту, как тогда, находясь на дне реактора. Как будучи безжизненным трупом выжила, пребывая на грани, питаемая теплом и электричеством, исходящими от громадного работающего прибора…
Спустя секунды маленького ростика девушка обернулась чистой стихией, бесконтрольной, дикой, подпитывающая самой природой. Она взмыла вверх, отбрасывая многочисленные молнии. Алина выглядела как человек – с руками и ногами, – но при этом напоминала источник нескончаемого электрического тока, что поражал все, что находилось в нескольких метрах от него.
Александр опустил пистолет. Его лицо стало мертвецки бледным, когда девушка, сжав кулаки, направила свой гневный взор на него. И рухнул бесчувственным на сияющий пол, истребленный безжалостной молнией.
Алина бросилась к окну и выпрыгнула на улицу. Растворилась сотнями мелких искр и извергала одну молнией за другой, убивая ни в чем неповинных людей.
У тех, кто избежал подобной участи, случилось головокружение, тошнота и обильная рвота.
Алина поднялась высоко в небо. Оценивающе посмотрела на мужчин в военной форме и бросилась на север, извергая по пути новые молнии.
Когда она оказалась в нужном месте, остановилась. Снова пригляделась к своему бывшему дому, где провела двадцать семь лет и два года внутри разбитого пожаром реактора, и нанесла первый удар. Третьим ударом разгневанная и бесконтрольная девушка снесла сияющую на солнце “Арку”, за ней следом сильно повредила и объект, тридцать с лишним лет скрывающий радиацию. Алина обернулась чистой молнией и ударила в сам поврежденный реактор, растапливая затвердевшее ядерное топливо и бетон.
Тамара Шатохина
Реверанс со скальпелем в руке
Пролог
Дверь приоткрылась, впустив сноп света из ярко освещенного коридора, и в палату вошли две женщины в медицинских костюмах. Одна из них чуть задержалась у входа, потом щелкнула тумблером, включая основные лампы и направилась прямо к койке… не совсем правильное определение — специальной медицинской кровати, вмонтированной в аппаратурный блок. Кровать-кресло — оборудование из последнего ряда медицинских разработок: электрическое туалетное устройство, функция переворачивания больного, противопролежневый матрас, комплект для мытья головы, удобно устроенное судно, надкроватный столик…
Есть в этом мире такие вещи — специальные, продуманные и очень дорогие, при мысли о возможности воспользоваться которыми нормальный человек покроется холодной испариной.
— Сейчас я выключила камеру, но потом она будет включена постоянно. На пост картинка не передается, но просмотреть ее можно в любой момент.
— Да, это мне понятно… — внимательно осматривалась вокруг высокая и крепкая, лет тридцати на вид, медсестра.
Ее взгляд быстро обежал крашеные в бледно-салатовый цвет стены палаты, кушетку в углу возле двери, тихо гудящий и мерцающий слабыми огоньками индивидуальный монитор для контроля гемодинамики, кислородный концентратор, электронную капельницу… и остановился на щуплом женском теле, лежащем на кровати. Почти плоская грудь слабо и часто вздымалась под простыней, лицо было спокойно… как во сне. Вспомнились скупые факты инструктажа — тридцать шесть лет, алиментарно-дистрофическая кома стабильно почти четыре месяца. Прогноз? Скорее, сомнительный, чем благоприятный.
— А рефлексы? — не отводила она взгляда от впалых щек, острых скул и темного ежика коротко стриженных волос на голове больной. Короткие — отметила для себя — легче будет мыть.
— Все, присущие коме средней тяжести… мозг жив. Но да… будьте внимательны, как обычно возможны судороги тянического типа и остерегайтесь апноэ, — отозвалась старшая медсестра отделения, — Светлана, вас рекомендовали, как грамотного работника с большим опытом ухода за тяжелыми больными. Специалиста только такого уровня и нанял бы сам Шония. Не подведите меня.
— А ваш — местный персонал? — осторожно поинтересовалась медсестра.
— Девочки загружены до предела, недавно еще одну забрали, — расстроено отметила женщина, — я вот на пенсию собралась да так и собираюсь уже третий год. Вот за это все, — коротко кивнула она на окружающую обстановку, — платит сам Георгий Зурабович.
— Так женщина — его родственница, — понимающе кивнула медсестра.
— Нет… можно сказать — любовь всей жизни, — медленно протянула старшая и, будто очнувшись, опять ровно и спокойно объяснила:
— Это я так… чтобы вы понимали уровень ответственности. Если, вернувшись из поездки и просмотрев записи… да просто обнаружив в состоянии Маши признаки ухудшения…
— Ни в коем случае! — возмутилась новая сиделка, — ничего такого не будет. В смысле — все, что от меня зависит, — уточнила она.
— Хорошо, очень надеюсь, что не подведете меня. Да, — вспомнила она, — вот тут — в контейнере очищающие средства, мази и салфетки. Так… что еще? Все протокольные процедуры проводить неукоснительно. Помните о видеосъемке?