"Фантастика 2023-110". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Дешам встречал меня с сумрачным выражением лица. Молча смотрел, как я выхожу из кареты, приняв руку сопровождающего. И ни приветствия, ни улыбки… привлекательный шевалье сразу выскочил у меня из головы.
— Что? — подходила я к доктору на тяжелых ногах, уже понимая, что ничего хорошего он не скажет. Вот только о чем?
— Пойдемте, мадам, — развернулся он в сторону лазарета. Я шла за ним.
И еще снаружи услышала мучительный стон там — внутри. Дешам объяснил:
— Солдат 2 класса, из фузилеров. Хотя сейчас, я слышал, их хотят переименовать в мушкетеров.
— Не тяните, Дешам, — попросила я.
— Там безнадежно, Мари, — резко обернувшись ко мне, произнес он шепотом: — Случайное ранение багинетом в живот. Поврежден кишечник. Лучше вам не ходить туда. День-два… я подержу его на опии. Он кричал, теперь притих.
— «Светлый промежуток». Через несколько часов разовьется клиника распространенного перитонита и острые боли возобновятся. Не переживайте за меня, — обошла я его и прошла внутрь.
На койке лежал мужчина средних лет, уже избавленный от одежды, и смотрел на нас лихорадочно блестевшими темными глазами.
— Мадам? — быстро прошептал он, пытаясь улыбнуться искривленными от боли сухими губами: — Доктор уж-же-е сказал, что пожил я… своё.
— А сколько вам лет, голубчик? — спросила я, присев на край кровати и сжимая его запястье. Кивнула мэтру на песочные часы и стала считать пульс — слабый, нитевидный. Лоб влажный, ледяной, бледный… Кровотечение. Запросто может развиться шок. Нужно спешить.
— А когда это случилось?
— Я только успел наложить повязку, — ответил доктор.
— Голубчик… все может быть. И то, что вам пора — тоже. Все мы под Богом ходим. Но как вы посмотрите на то, что мы с доктором попробуем вам помочь? Гарантий нет… но есть надежда. Она ведь есть всегда, вы согласны?
— Режьте, — выдохнул мужчина, — вы… спросили — мне тридцать шесть. Не нажился еще… Но если не выйдет… обещайте прирезать, чтоб не мучиться. Я видел — как это, когда в живот… еще с той войны помню.
— Я обещаю вам… — давилась я словами, — что умирать в муках вы не будете. Но говорить о смерти пока нет причины! Вы молитесь, молитесь… никогда не помешает. Доктор, вы согласны попробовать?
— Пробовать не привык, Мари! — отрезал Дешам, — если не уверен — просто не берусь.
— Тогда я попрошу вас ассистировать, вы не можете мне отказать, — умоляюще смотрела я ему в глаза. Тридцать шесть, блин! Мой ровесник. И как он себе представляет — просто сидеть, смотреть, слушать и ждать?
— Люк! — взревел вдруг доктор, заставив меня присесть от неожиданности: — Котелок на огонь! Готовим операционный стол.
И резко вышел из лазаретной палатки.
— Надежда, мадам… у меня — надежда. Попробуйте. Я не боюсь, — быстро бормотал солдат, — меня зовут Жан… Жан Готье. У вас получится, я верю… верю… больно как, Господи всемогущий! Жжется, как крапивой.
— Так всегда при подобных травмах, ничего у вас нового. Я верю в лучшее, Жан. Потерпите чуть-чуть, совсем еще немножко — вы очень сильный мужчина. Мы скоро.
Быстро переодеваясь у себя в платье с обрезанными еще после первой операции рукавами и убирая волосы в пучок, я обдумывала варианты — что там могло? Ранение колющее, рваного разрыва и раздавливания внутренностей быть не должно. Район пупка…
Вышла на улицу, осмотрелась — солнце. Ярко, светло, тепло пока еще — юг… Подготовка шла полным ходом. Уже стоял большой стол — тот самый, с отпиленными под мой рост ножками. Рядом — стол маленький и мой сундук с перевязочным материалом. Люк вешал на перекладину еще один котелок с родниковой водой — побольше размером. Я бросила в закипающую воду сегодняшнее приобретение — расширитель.
— Хороший мастер, — доложила Дешаму. Он промолчал.
— Не злитесь, док, — попросила я, — доверьтесь мне, пожалуйста. Сказать — смертельна рана или нет нельзя, не оценив внутренних повреждений. Никогда не поздно… Пирогов делал однажды резекцию тонкой кишки после пулевого и даже без наркоза, и больной выжил.
— Вот вы сейчас обещали ему легкую смерть, я правильно понял? Сделаете? — нейтрально поинтересовался он, не обращая уже внимания на непонятные частности и странности: — Или это из несбыточных обещаний? Как это удобно, правда? Так сильно надеяться на кого-то, кто есть рядом?
— Я безумно сильно надеюсь на вашу помощь и верю, что у нас получится. Но, если что… это буду я, Жак, — кивнула я, — обещаю вам.
У каждого врача, а особенно хирурга, действительно, есть свое маленькое кладбище. Было оно и у Шонии… Я никогда не забуду именно ту операцию — месиво из лопнувших при тупом ударе кишок, крови и кала, и капли пота, которые я буквально поминутно стирала с его лба. Как он в какой-то момент отложил инструмент и просто отошел от стола, глядя в потолок… Мы все молчали, а он решал. Но немного постоял там и вернулся. Если есть малейший шанс… Тогда пациент не выжил, но варианта, при котором шеф не вернулся бы к столу, я просто не представляла.
— Подите вы к черту, Мари! — рванул Дешам за палатку.
— Помочитесь, чтобы не отвлекаться, док, и пора уже мыться! Определитесь с анестезией, я хотела бы начать, как можно скорее.
— Я понимаю…
Скоро тепло укрытый больной спал, привязанный к столу ремнями. В прорези простыни кровила колотая штыком рана. Я опять необыкновенно остро воспринимала действительность — будто включились дополнительные органы чувств. Слух, например, улавливал малейшие звуки: тихий шелест листвы, бульканье кипятка в котелке, беспокойное дыхание Люка слева от меня, у столика с разложенными на простыне инструментами. Сдержанное, но шумное — Дешама, стоящего по ту сторону стола, на месте ассистирующего.
— Док, если я снова шлепнусь в обморок, не прикасайтесь ко мне. Пусть Люк умоет меня холодной водой. Я встану и закончу, обязательно, — уточнила я на всякий случай. Дешам что-то промычал в ответ. Я лично намывала им обоим руки щеткой и щелоком, и мне не хотелось бы…
Запахи — крепкий ромашковый, исходящий от котелка с фильтрованным экстрактом и пропитавший салфетки, которыми я планировала очищать брюшную полость, слабый желудёвый — от дубов… и мужского пота. Я тоже волновалась, но как-то иначе. Пальцы вдруг стали необыкновенно чувствительными, глаза смотрели будто сквозь очки — полная концентрация, полное погружение… состояние, похожее на медитативное — отстраненность, почти пофигизм.