"Фантастика 2023-110". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
И принялась думать о единственно приятном на этот момент — о платье. Нежная и легкая ткань жемчужно-серого цвета, настоящий шелк, была дорогой, дороже того черного бархата… С влажным эффектом, переливчатая — муар. Корсета у меня не было, да и в голову теперь не пришло бы… Изюминкой наряда стал щадящий корсаж — привычная уже для меня деталь одежды. Он должен был стягивался красивым серебристым шнуром спереди и быть полностью покрытым плотным серебряным кружевом. На вышивку не было времени и пришлось пойти на лишние траты — на шаль денег уже не хватало. Но вполне подходила одна
Дальше пышная юбка спадала к туфелькам похожего цвета из гардероба Маритт. Они и натолкнули меня на мысль о цвете, когда перебирала ткани. Да и светлый был мне больше к лицу. Туфли были дорогими и красивыми, с жемчужными брошками. Про удобство лучше не вспоминать… но и ненамного хуже двенадцатисантиметровых шпилек, если стать на них без привычки. Низко открытый лиф платья традиционный для этого времени — квадратный, и рукава в три четверти.
Это должно выглядеть дорого и красиво, но не настолько, чтобы вызвать зависть или недоумение.
На новом месте мне приснился мужчина… Серьезный и немного печальный — это все, что я запомнила, проснувшись утром. Еще у моего сна были темные волосы… но здесь это не редкость.
Со школы помнилось — до римского завоевания эти земли назывались Галлией и жили здесь чернявые галлы. Потом к ним вторглись франки — одно из германских племен, и подчинили себе всю территорию. Первым королем объединенной страны стал Хлодвиг. С тех пор она получила своё латинское название — France. Может светловолосые германцы и привнесли изменения в цвет волос галлов, сделав его коричневатым, каштановым? Встречались и более светлые оттенки. Но такой насыщенный, живой вороной оттенок, как у меня и полковника встречался нечасто.
Но снился мне не полковник. По общему настроению и ощущению — нет, не он. И сбывшаяся примета не взволновала, с некоторых пор я стала реалисткой. Да и сильные чувства только мешают. Лучше выстроить вокруг себя крепкую и надежную стену и жить исключительно разумом.
Глава 20
На территорию крепости меня пропускали только вместе с доктором. Утром он встречал меня у ворот, и мы вместе шли к лазарету. А дальше была работа — перевязки, осмотры. Дешам сразу же позволил устроить на моё усмотрение место для стерилизации инструментов и перевязочного материала. Мне помогал Люк, которого так и оставили у нас в помощниках. И снова мы с ним кипятили простыни, кисею и корпию, шили перевязочные пакеты — под рукой всегда должен быть необходимый минимум, а поскольку число предполагаемых пациентов увеличилось…
Кроме тех военных, которые находились в лесном лагере, в крепости имелись еще и драгуны — конное подразделение. И те странные колпаки на голове действительно оказались частью их формы.
Вначале и новые больные, и еще один врач — молодой сутулый мужчина лет тридцати — Эжен Лотрак, относились ко мне насторожено. Но потом что-то изменилось — нечаянно, неуловимо, а поскольку совпало с гостевыми визитами нескольких моих прошлых пациентов, то я поняла, что это работает устная солдатская почта. Приятно было, что за такое короткое время я наработала какой-никакой авторитет и заслужила хорошее отношение.
Суета и наведение новых порядков в лазарете, которые устанавливал как бы Дешам, закрутили и отбирали почти все время. Даже ели мы наспех, отрываясь от работы и сразу же снова к ней возвращаясь. Чтобы вырваться за готовым уже медицинским инструментом и на примерку платья, приходилось спешить и выкручиваться.
— Жак, как вы смотрите на то, чтобы привлечь и обучить еще одного медбрата? Сейчас мы кое-как справляемся и понятно, что основная суета связана с нововведениями, принятыми вами с моей легкой руки, — улыбалась я, — но скоро я уеду…?
— Выбирайте тогда вы… с Люком будто не ошиблись. Но я еще посмотрю на них, — подумав, мрачно отозвался доктор.
И я тоже почувствовала вдруг тянущую тоску… никуда уезжать не хотелось — жизнь здесь только наладилась, я незаметно обрастала связями и даже друзьями. Они навещали меня — Гроссо и Гаррель проведывали почти каждый день. Так же ненадолго забегал Ланс и тогда Дешам хмурился и смотрел на меня с предостережением. И я аккуратно выпроваживала парня, стараясь не замечать его тоскливых взглядов. Доктор прав — легкая влюбленность с его стороны была… наверное. Особо задумываться об этом у меня не было ни времени, ни желания.
Каждый день кто-то из мужчин приносил мне виноград. И это они узнали — что я люблю его. От Люка? Вкусный был виноград, особый, местный сорт — Пино Нуар, почти черного цвета.
По территории цитадели я ходила только с провожатыми, даже до ворот. Женщина в крепости вызывала интерес у всех, кто не видел меня до сих пор. Ко дню бала все как-то наладилось потихоньку, устроилось и суета стала упорядоченной и привычной. Люк сам обучал еще одного солдатика всему тому, чему его научила я, а Дешам мрачно обещал экзаменовать его — потом.
В свободное время мы с двумя врачами разбирали подробности последних операций и отрабатывали на поросенке швы, закрепляя навыки наложения анастомоза до автоматизма. Четыре набора хирургических инструментов и шовный материал были простерилизованы и спрятаны в сундуке, перевязочный готов к употреблению. На леднике хранилась замороженная и укупоренная в маленькие бутылочки вытяжка из плесени… Все, заходящие в лазарет, при входе мыли руки и протирали подошвы о мокрую ветошь, расстеленную у входа. Ежедневная влажная уборка и проветривание становились нормой.
В день бала я собиралась уйти чуть раньше, чтобы уложить волосы в прическу. Все остальное ждало меня со вчерашнего вечера — платье… новые чулки и перчатки из гардероба Маритт, множество нижних юбок и панталоны с кружавчиками. И даже рисовая пудра, и помада на основе кармина. Алый цвет её приятно оживлял моё лицо, делая его ярче и свежее.
В день бала с самого утра в лазарет заявился полковник, как оказалось — по мою душу.
— Мадам баронесса, ввиду некоторой спешки и того, что мы находились в лагерях… позвольте мне сейчас передать вам пригласительное письмо, — передал он мне открытку с короткой пригласительной надписью, витиевато подписанной очевидно наместником.