"Фантастика 2023-110". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Ночью мне снился полковник… вернее — тогда уже генерал. И опять я нечаянно любовалась им в том дворцовом саду, понимая, как и тогда, что вижу своего сына в такие же годы. Их схожесть была удивительной, потрясающей! Мой мальчик, наверное, ни на секунду не усомнился, что перед ним его настоящий отец. Это должно было хоть немного поддержать его и успокоить — всё же он остался не один.
Сейчас я готова была простить полковнику и то «недоразумение», и его диктаторские замашки… да всё на свете! Лишь бы он оказался добр к Франсуа. Лишь бы его слова не оказались
Замок графов де ла Марльер оказался временно закрыт для посещений. То ли в связи с ковидом, то ли в связи с отсутствием владельцев. Разрешалось гулять по небольшому и очень уютному парку, но вот на входе в дом висела табличка — «Visites du palais sont temporairement interrompues».
— Ну, не судьба, — согласился Георгий, — прекращены, так прекращены. Но тут есть выставочный зал. Или музей. Сходим туда, обязательно что-то должно быть.
— Хорошо, — поднялась я со скамьи.
Поправила платье, стряхнув с длинной юбки соринку. Его муж подарил мне еще в Арбуа. Увидел, как я застыла у витрины, залюбовавшись шляпой из мягкой серебристой соломки — широкополой, украшенной темно-серым атласным бантом, и затащил меня, заставив взять и платье с манекена, и шляпу.
— Один раз живем, у меня чувство — будто из клетки вырвался. Вот что значит — грамотно сменить обстановку. Хороший отдых редкая удача. Запрягусь сейчас опять… Гуляем, Мань? Деньги для нас, а не мы для них. Заработаем.
Платье было в стиле ампир и серебристо-серым — в пару со шляпой. Красивое платье. Но, расширяясь книзу, оно немилосердно путалось в ногах.
— Катастрофически не хватает крахмальной юбки, — пошутила я. Поправив шляпу, развернулась на выход из парка и… по аллее навстречу нам шел Франсуа…
Приводил меня в чувство Шония, применяя все доступные на данный момент средства и навыки. Во всяком случае, я чувствовала себя мокрой, как мышь. И только забрезжило что-то в сознании, только прояснилось, сразу стала искать, выворачивая шею…
Мальчик сидел на краешке кресла и с беспокойством смотрел, как меня приводят в сознание. Это был мой Франсуа — и тот же возраст, может только на год моложе. Те же глаза, ресницы, волосы…
— Франсуа? — каким-то странным, слабым голосом спросила я, заставив Георгия отвернуться от дивана, на котором я лежала и внимательно посмотреть на мальчика.
— Рауль, мадам… мсье, — ответил ребенок, заставив моего мужа чертыхнуться и обеспокоенно оглянуться на меня.
— Рауль Марльер, а это моя сестра Маритт, — говорил он, а меня будто медленно заковывало в лёд. Ни говорить, ни двигаться я не могла.
— Маня! — поднял меня Шония и усадил к себе на колени, прижимая и укачивая: — Ну-ка… Маритт, давайте сюда воду! — потянулся он за стаканом в руке девушки.
И я увидела девушку. Лет двадцати на вид и тоже красивую просто до умопомрачения.
— Очень приятно познакомиться, мадам, и очень жаль, что так случилось. Ваш муж объяснил — вы после тяжелой болезни?
— А как он это сказал? — спросила я, отпив немного из стакана. Хотя… заговори сейчас Шония на чистом французском, я уже не удивилась бы и этому.
— Ну… — порозовела она, — показал так.
И она чиркнула рукой по шее.
— Простите за беспокойство. Получилось случайно…
— Нет, мадам, нет — не случайно! — возразила девушка, — это я послала Рауля пригласить вас. Дело в том… мсье Георг, это не объяснить! Если вам не трудно, отнесите мадам Марию в соседнюю комнату — это нужно видеть.
— Тащи меня, муж! Тащи туда, куда скажут, а то сердце разорвется, — обняла я его за шею.
В соседней комнате на стене висел портрет Маритт, написанный когда-то Раулем. В комнате было где присесть и Шония сел прямо со мной на руках, неотрывно глядя на него. Маритт на портрете смотрела куда-то в сторону, высоко подняв подбородок и глядя так, как смотрят королевы. Я невольно выпрямилась на руках у мужа, а девочка прошептала:
— Одно лицо. Но вы чуть старше. Или после болезни.
А меня ломало… а меня корчило и корежило внутри от дикого желания схватить, обнять и расцеловать моего мальчика! Как в тот — последний наш раз!
— Ваше имя… мсье Рауль? Вас назвали так в честь кого-то?
— О, — оживился Рауль, — это семейная легенда, а теперь и традиция. Если хотите…?
— Да! Мне нужно еще немного времени, посижу… Расскажите.
— В роду Марльеров много достойных предков, был даже маршал Франции, но генерал-лейтенант Франсуа-Луи — настоящая легенда. В 1814 году он вышел в отставку, но перед этим Наполеон предлагал ему пост своего маршала, и кто знает…? — задорно блестели глаза у мальчишки.
— А отказался почему? — улыбалась я.
— Шестьдесят лет — серьезный возраст? — предположил мальчик, — и он много времени провел в тропическом климате, возможно было подорвано здоровье… Но мы говорили об именах? Это наша традиция — через поколение одного из мальчиков называют Рауль-Этьен, а девочку — Маритт. Это было единственным его желанием перед смертью, завещанием.
— А почему он сам не назвал так своих детей?
— Их имена завещал ему его отец, которого он глубоко уважал. Так что у нас родовая традиция — упоминать в завещании имена внуков, на случай если уйдешь до их рождения.
Мы говорили долго, смотрели дворец, и я увидела здесь и то бюро из комнаты моего мужа и зеркало из моей спальни. Очевидно, перед продажей из дома в Ло были вывезены все дорогие, как память, вещи. И сделать это могли только при помощи Алексиса ла Марльера. И все картины Рауля были здесь — даже Коринна, наша собака.
— Вы любите собак? — заметил мои повлажневшие глаза мальчик.
Я тебя люблю — до умопомрачения… думала я, а сама отвечала: — Это самая прекрасная собака на свете — фарфоровая гончая Франш-Конте. Я не знаю — существует ли сейчас эта порода, но красивее создания и лучше охотника я не знаю. Пожалуй, мы уже пойдем. Георгий? Нам пора.