"Фантастика 2023-111", Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
— Нет, она не погасла. Эта звезда никогда не погаснет.
— Тогда куда она делась?
— Она никуда не делась. Она все там же, Познавший. Все там же.
— Но я не вижу!..
Незнакомец опять замолчал. Вампир опустил взгляд с неба и попытался рассмотреть обладателя грустного голоса, однако мрак не позволил этого сделать.
— И я не видел ее. Никогда не видел, но сейчас — увидел. И вижу до сих пор. Но не там, не на небе. Я вижу ее внутри себя, понимаешь? Она горит где-то во мне, не греет и не обжигает холодом, не заставляет и не убеждает. И не светит вовсе. Просто горит.
— Какой же смысл в ней?
— А ты пойми сам. Ведь она и в тебе горит также. Она, по сути, и есть ты.
Вампир не понимал слов незнакомца. Внутри он не ощущал ничего кроме пустоты и тоски. Кроме тоски и пустоты.
Вновь пришли воспоминания прожитых дней. Страшных дней, когда он расстался со спокойной жизнью обычного человека, когда вступил в войну, когда потерял всех друзей. Когда потерял самого себя. И его любовь, единственная в жизни любовь, настоящая и вечная, погибала вместе с остальным миром.
— Я сделал что-то не так…
— Ты сделал все правильно, — возразил незнакомец. — По крайней мере, ты сделал то, что считал верным.
— Я убил ее.
Любовь не может быть веселой. Она всегда грустна. Она нежна, заботлива, умилительна. И грустна. Если в любви нет грусти — это вовсе не любовь.
— Ты возродил ее, Познавший. — Незнакомец, казалось, способен был читать мысли Вампира. Он знал, что Вампир говорит о девушке, которую когда-то полюбил, но обратил в вампира. — А вместе с ней ты возродил и себя. Свою душу.
— Как же это?
Обладатель печального голоса проигнорировал вопрос.
— Я ведь мог сделать все иначе, — вздохнул он. — Я мог разрушить мир еще давным-давно. Коллапс — это не миф, а суровая реальность. Таково устройство вселенной, тут уж никуда не деться. Но я не стал разрушать. Не потому, что мне кто-то дорог, не потому, что я кого-то люблю. Просто не стал. Хотя, Познавший, я так утомился идти по своей дороге. Иногда казалось даже, что Коллапс — это единственное решение своей проблемы. Раз, и нет ничего, развеялось навсегда. Но ведь это не так, ты согласен? Коллапс вовсе не решение, а проигрыш. Ведь мы все играем в игру, затеянную Создателем, кто бы он ни был. Выиграем мы или нет — неважно. Важно попытаться выиграть.
Вампир окончательно потерял ход рассуждений незнакомца. Что-то смутное, похожее на пузырь воздуха, поднимающийся с глубин океана, зашевелилось в душе Вампира, но пока он не мог сказать, что же это.
— Я знаю твои мысли, Познавший. Знаю твои желания. В тебе сидит тот самый Познавший Кровь, великий демон и убийца, но вовсе не творение Сатаны. Знаешь ли, падших ангелов было больше, чем принято считать.
— Познавший Кровь тоже когда-то был ангелом?
— Да. Могучим и отважным солдатом Света. И вместе с Люцифером его прогнали из Актарсиса.
— Тогда получается… — Вампир осторожно погладил рукоять меча.
— Лиандр всегда находит своего хозяина. Это твой меч, вампир. Когда-то он наполнился кровью, ибо ты воспылал обидой и жаждой мести Свету за свое изгнание из Актарсиса. Когда-то этот меч скрещивался даже с моим мечом… Смешно, конечно, но если кто-то узнает, что Сатана не замешан в появлении вампиров, этот кто-то ни за что не поверит.
Теперь поднимавшийся из пучин пузырь воздуха достиг поверхности и лопнул озарением. Когда-то Вампир, еще не будучи Вампиром, разговаривал здесь, в Портале, с Познавшим Кровь, и могущество демона заставляло отождествлять его с самим Сатаной. Теперь же Вампир сам был Познавшим Кровь.
И беседовал с Люцифером.
ГЛАВА XVI
Густые белые облака неслись по небу со скоростью, которой никогда не существовало в Срединном мире. Облака практически слились в одно сплошное белое полотно, простыню, окутавшую небесный свод, но притом, если захотеть, можно разглядеть отдельные клубы этого нежного водяного пара. Словно при взгляде на небо облака замирали, давая возможность полюбоваться собой, своим бесформенным совершенством. Здесь, на этой самой стене, вдали от кого бы то ни было и чего бы то ни было, каждый мог почувствовать себя единым с бесконечно глубоким, бесконечно широким, бесконечным во всех смыслах океаном небосвода. Возникало непреодолимое желание раствориться в молоке облаков, навсегда погрузиться в него, впитать его в себя и быть впитанным им. Казалось, стоит поднять руку, и коснешься стремительно мчащейся пелены, войдешь в нее и помчишься в неведомые дали. Отыскав, наконец, ту свободу, о которой мечтал.
Сотни тонн молока — Из него океан. Я мечтала, когда Мы окажемся там. Я ныряла в него, Открывала глаза, Но не видела дно…Каждая душа мечтает о свободе. Каждый разум мечтает о ней же. Вообще, жизнь удивительна: свобода — ее главная цель, но жизни свободу дает только смерть… Смерть, которую очень трудно получить. Смерть, ради которой приходится сражаться. Смерть, которая постоянно отталкивает тебя от себя, не желая впускать в свое царство, в свой молочный океан блаженства…
Логан стоял на светло-серых, почти белых плитах, облицовывающих исполинскую стену крепости Икстриллиум — оплота всего Царствия Небесного, главного города Актарсиса. Логан, Владыка Яугона, сильнейший из демонов Преисподней, попирал ногами стену могущественнейшей крепости и думал о свободе. Где-то далеко, еще до входа в равнину его малочисленный отряд погиб, храбро сражаясь с архангелами города. Но Логан оказался слишком силен для тех архангелов, и потому стоит сейчас здесь.
На вершине мира. В кружащей голову близости от смерти.
От свободы.
Он стоял в своей обычной личине, личине человека, похожего на тех, которых изображал в скульптурах Пракситель. И одежда самая обычная: серый костюм-двойка, серый плащ почти до пят, серые же туфли. Одежда соответствует времени и моде современной Земли. Логан смотрел на мчащееся небо и не знал, как заставить себя прекратить думать о единении с ним.
Кто он? Зачем ему суждено было появиться в этой вселенной? Зачем ему тот разум и та душа, которые достались от усопшего в незапамятные времена человека? Нет, он не помнил себя живым, не помнил то время, когда был обычным смертным, ходил по простой земле и делал все то, что положено делать простому человеку. Он знал, что был мужчиной, возможно, богатым, обладающим властью, но этим ограничивались знания о жизни. Даже срок, когда он отошел в мир иной, был неизвестен.