"Фантастика 2023-116". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
Движение, освободившее клинок из ножен, продолжилось атакой, встречной вражескому клинку. Харалуг свободно перерубил парамерион византийца, лишив его оружия, а обратное его движение пробило стальной шлем у виска врага. Свалив его, я все же сумел перейти борт корабля, принимая очередной удар на щит и яростно коля в ответ…
Едва ли мы устояли бы в этой рубке. Византийских воинов, набранных из какой-то регулярной тагмы (судя по доспехам и вооружению, а также выучке и яростному напору), оказалось чуть ли не вдвое больше. Не помогли нам и лучники, перебитые токсотами противника в первые же мгновения перестрелки. И лишь
– Бей!
Очередной раз я рублю навстречу парамериону противника, чуть подавшись вперед. Но атаку моего чудо-меча сбивает удар его соседа, нанесенный по плоскости харалуга. В следующий миг стоящий напротив враг протаранил меня щитом, отбросив на доски фальшборта, и при падении я выпустил из пальцев рукоять клинка.
– Бей…
Шепот срывается с моих губ, и я смежаю веки, мысленно представив перед собой Дали и Славку. Прощайте, мои любимые…
По лицу хлестнули капли чего-то горячего – и, открыв глаза, я увидел замершего передо мной врага с торчащим из груди наконечником дротика. На кожу мне попала кровь, брызнувшая из его пронзенной плоти, а в следующий миг противник завалился вперед, прижав меня к фальшборту немалым весом закованного в броню тела.
Над палубой панфила раздался яростный, гортанный касожский вой…
Битва завершилась через несколько часов, когда догорела разлитая химическая смесь и солнце начало клониться к закату. От гибели в рукопашном бою нас спас Асхар: до того расчетливый касог выжидал в тылу, не стремясь вести свою ладью в атаку на дромоны – фактически на верную смерть. Как, впрочем, и должно поступать полководцам, стремящимся руководить битвой… И в любом случае, несмотря на некоторое малодушие подобного поступка, именно то, что вожак касогов сохранил ладью и экипаж, в конечном счете спасло жизни нам с князем.
Все панфилы погибли при абордаже или в огне разлитой ими же химической смеси. С ними сгорели и экипажи прорвавшихся к врагу касожских ладей – всего пять кораблей храбрых горцев (не считая флагмана Асхара) сумело каким-то чудом выйти из битвы.
Дромоны в итоге сгорели все до единого, зажженные снарядами с либурн. Лишь один корабль вырвался из огненной ловушки, но, обугленный, с половинчатым экипажем, он не сумел набрать хода и был протаранен сразу тремя моими судами. Но и наша ударная эскадра сократилась вдвое, потеряв шесть построенных Калинником кораблей и оба панфила. Впрочем, взамен нам достался один целый, взятый на абордаж с помощью Асхара.
Да, мы победили флот Византии, потопили все ее корабли. Но какой ценой?! Пять тысяч касогов ушли со мной в поход, а к семьям вернутся лишь две с половиной сотни израненных воинов. Чудовищная, Пиррова победа! Нет, не так представлял я себе этот бой…
Июль 1067 г. от Рождества Христова
Тмутаракань, столица княжества.
Дворец Ростислава Владимировича
В княжеской гриднице повисла тягостная тишина. Вошедший в чертог византийский посол – высокий, красивый мужчина средних лет, с мужественным, волевым лицом и волосами цвета воронова крыла – склонил голову перед князем и не спешил начинать разговор. Присутствующие здесь же приближенные Ростислава, среди которых уже традиционно затесался и я, также не торопились прервать молчание, с интересом и легкой неприязнью рассматривая ромея. Наконец, отмерив нужное количество времени, которое он же для себя и определил, посол поднял голову и вежливо, но твердо заговорил на чистом древнерусском:
– Позволь же, светлый князь, передать тебе дружеский привет от славного кесаря Византии, Иоанна Дуки!
Я украдкой посмотрел на Ростислава, но побратим никоим образом не выразил удивления или раздражения, хотя слова о дружеском привете прозвучали, безусловно, лживо. Между тем византиец продолжил:
– Позволь также спросить от его лица – зачем ты, княже, занял Херсонскую фему и посылаешь людей своих грабить подданных кесаря?
С минуту Ростислав молчал, и я подумал, что ромей все же сумеет затянуть его в паутину словесного кружева. Однако побратим решил ответить так, как я ему и советовал – ультиматумом, заявленным с позиции силы:
– Народ Корсуни и Сурожа сам пошел под мою руку – как только люди узнали о попытке катепана отравить меня и моего воеводу Андрея Урманина.
Византиец тут же попытался возразить, но князь прервал его резким движением руки:
– И раз жители греческих городов приняли мое подданство, то и я принимаю их волю. Другой же ромейский посол пытался склонить царя ясского Дургулеля к нападению на Тмутаракань. Мы ударили по побережью, отплатив кесарю за коварство! И теперь, – Ростислав возвысил голос, – когда остатки византийского флота упокоились на дне морском, я могу посылать людей своих в набеги хоть каждый месяц! Мы будем наносить удары в любой точке побережья, забирая добро ромеев! Или же предложим им принять мою руку, как предлагал это жителям Трапезунда воевода Андрей. Посмотрим, кому подчинятся подданные кесаря, неспособного их защитить!
Побелевший при речи князя посол – цвет его кожи можно было бы сравнить с первым, девственным снегом – вновь поклонился:
– Княже, позволь просить тебя…
Ростислав вновь властно прервал ромея:
– Мы заключим мир и откажемся от набегов, если кесарь признает включение Готии в мое княжество, предоставит нашим купцам право беспошлинной торговли и признает за епархией Тмутаракани право крестить народ касогов. И также мою власть утверждать назначенного патриархией архиепископа! Пока же кесарь не дал ответа, я не считаю нужным сдерживать своих людей!
Посол низко поклонился князю и коротко ответил, совершенно не выказывая эмоций:
– Хорошо, я передам в Константинополь твой ответ, княже.
Когда же дверь гридницы за ним затворилась, первым заворчал Порей:
– Разве можно так с послом ромейским?! А ну как кесарь осерчает…
Ростислав повернулся к старому сподвижнику – уже действительно старому – и, смерив его ледяным взглядом, холодно произнес:
– Если ты не обратил внимания, Порей, мы воевали с ромеями и истребили их флот. Поквитались с ними за поражение моего отца – и ныне кесарь первым посылает ко мне посла, просит мира! Так что я не боюсь его гнева. А вот моего побояться стоит!