"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18

Острогин Макс

— И как он?

— Что как?

— Нормальный был?

— Да… Нормальный, рассказывал…

Алиса замолчала. Вспомнила что-то.

Нож достала. Я подумал — сейчас резать его будет, смотреть, может, кто внутри обосновался, паразит какой.

— Смотри.

Комбез стрелка Сони был крепко схвачен у запястья бечевкой, Алиса срезала ее, и рукав тоже срезала. Чуть выше запястья синели звездочки. Четыре штуки. Наколки. Три старые, уже почти выцветшие, растекшиеся под кожей. И четвертая. Ровная, фиолетовая, свежая, еще с краснотой.

Алиса ткнула в звездочку лезвием.

—

Знакомая штука?

— Это метки. Каждая звездочка за один поход на Запад. Три раза он ходил. И живым возвращался. А про четвертый раз не знаю… Он, наверное, уже без меня… Ну, мы вместе отправились гулять, он направо, я налево… Соня, он, наверное, на Запад…

— На Запад?

— Ага. Там с ним что-то… Случилось…

— Ясно.

Я снял с пояса секиру, присел над телом.

— Ты что? — спросила Алиса.

— Карманы проверю. Полезное, может, что. Не выбрасывать же…

Алиса отвернулась. Я вспарывал карманы кончиком лезвия, из них вываливалась обычная дребедень. Компас, проволока, гайки, патроны. Кожаная книжка. Небольшая такая, я раскрыл. В книжке хранились фотографии. Такие же, как у Алисы, того, старого мира. Дома, моря, леса и реки, я пролистал быстро. Последняя фотография другая. На ней Алиса. Чуть помоложе и не в этом уродском мусорном комбинезоне, а в обычной клетчатой рубашке. Алиса улыбалась. Красивая. Нет, она и сейчас красивая, но в нормальной человеческой одежде еще лучше.

— Твоя фотка, — я показал Алисе. — А говоришь, не жених…

Она выхватила фотографию, разорвала на мелкие клочки.

— Ты что? — спросил я. — Совсем?

Алиса не ответила.

На траве что-то блестело. Я наклонился. Подвеска. Как бы круг, а внутри птичья лапка.

Как у меня. Видимо, с шеи слетела.

Алиса не смотрела, и я спрятал птичью лапку в карман.

— Ты скоро? — спросила Алиса.

— Да, все уже.

— Тогда поторопимся. Здесь уже недалеко, пойдем напрямик…

— А с этим?

Я пнул стрелка.

Алиса отвернулась. И мы пошли напрямик, в этот раз я шагал первым, думал.

Я помню, мы гуляли вдоль Синего Ручья. В тот год Гомер подолгу гулял с каждым, беседовал на всякие важные темы.

— Раньше было все просто, — говорил Гомер. — Путь выбирали родители. Ребенок появлялся, а его родители говорили ему — будешь тем-то. И человек сразу шел в школу, учиться, к примеру, на водопроводчика.

Кто такой водопроводчик?

Это тот, кто проводит воду. Это сейчас воды кругом полно, ручьи везде, дождь каплет, а тогда воду в каждый дом проводили по трубам, и водопроводчик был очень уважаемым человеком.

А являлся ли при этом человек прирожденным водопроводчиком, никого не интересовало. И очень часто этот самый водопроводчик жил крайне несчастно, потому что не знал своего истинного предназначения, своего ремесла.

— У каждого в жизни есть предназначение, — говорил Гомер. — Вот я — чистильщик. Или истребитель. Я сам истребляю погань — и других учу. И ты тоже истребитель. Потому что…

Потому что когда мальчик начинает говорить разумные вещи, наступает время смотреть, на что он годится. Некоторые умеют обращаться с инструментами, изготовлять оружие и орудия для посева, и тогда они становятся

кузнецами, огонь и молот — их ремесло. Другие умеют слышать животных, и становятся зверологами, доят лосей, ищут следы кабанов, разводят кур и этим счастливы. Некоторые рождаются сразу сильными, здоровыми и красивыми, и у них самое сложное предназначение — поддержание племени, и эта судьба не из легких, сам видел. Есть они могут только растительную пищу, пить росу или талый лед, спать должны мало, жить на холоде, и от такой жизни они долго не живут, потому что начинают рано болеть, а больные они уже никому не нужны. И приходится им идти в рыбаки, или в улиточники, или в бортники.

Я спросил, а как же женщины? В чем их ремесло? Гомер ответил сразу и просто. Жизнь — это занятие женщин. В этом их цель. У мужчин много целей, много занятий, но тебе выпало самое важное. Твоя цель — зачищать территорию. Только зачистив территорию от слуг зла, мы приблизим падение самого зла. Мы должны сохранять жизнь себе и своим товарищам, это так, но главная наша цель — падение зла. Уничтожить зло, стереть его с лица Земли — вот путь, и альфа и омега.

Я поинтересовался у Гомера, как он выбрал мой путь, а он ответил, что путь выбирает совсем не он, путь выбирает Владыка, он же, Гомер, лишь читает его знаки.

И в чем же мой знак?

Гомер взял мою руку и взял свою руку. Они были похожи. Небольшие, с аккуратными пальцами средней длины, с умеренно широкой ладонью.

— Тебя выбрали твои руки, — сказал Гомер. — Вряд ли с такими руками можно быть хорошим молотобойцем. Зато с оружиемты будешь обращаться хорошо. Или ты хочешь стать кем-то другим?

Я никем не хотел стать, никаких предпочтений у меня не сложилось.

— Твой путь — смерть, — сказал Гомер. — Это твое ремесло и предназначение.

— Вокруг тебя всегда будет смерть, — сказал Гомер. — В этом мало хорошего, но ты должен привыкнуть.

— По-другому нельзя, — сказал Гомер. — Кто-то должен и конюшни расчищать…

Про конюшни я не понял, у нас уже давно никаких коней не было.

Глава 15

Пацифист

Вокруг поле. Бугристое какое-то, но без деревьев, травой поросло. Как-то оно мне не очень понравилось, на кладбище похоже, но крестов вроде бы нет.

Мы взбирались на последний уровень, я насчитал тридцать два, потом бросил. Я бы сам не полез на такой дом, но Алиса сказала, что тут спокойно, что она сама сюда частенько ходит, любоваться видами.

Не знаю, чем тут было особенно любоваться, я никогда ничем не любовался. Гомер говорил, что засматриваться на природу нечего, иначе она быстренько возьмет тебя за шею. А сидеть наверху…

Глупо. Алиса точно специально подставлялась. Или с ума соскочила, ну, из-за этого своего Сони. Почему нет? В таком месте любой свихнется. Когда еще происходит всякое…

Я решил, что не буду думать, все равно ничего не понимаю. Гомер говорил, что человеку вообще не стоит думать до двадцати пяти лет, кто думает до двадцати пяти — тот до двадцати пяти не доживает. Стреляй, помолившись, вот что говорил Гомер. А если не успеваешь помолиться, все равно стреляй, помолишься потом.