"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Кнопка поначалу, когда я только приехал, дичилась: не забыла, просто вновь привыкала ко мне. А теперь ходила за мной как привязанная. А что, садика в селе нет, вместо садика бабушки и дедушки, вот на дому и воспитывали до школы. А тут я вернулся, на меня её и повесили.
За два дня я вполне освоился, узнал, кто помер, кто народился. Глаша, узнав, что я вернулся, приезжала с дочкой, долго обнимала меня, на следующий день только уехала.
Кстати, председатель только вчера вернулся, задержался в области. И видимо, там его крепко пропесочили: приехал взъерошенный, наорал на главного
В пятницу, пятого мая, я работал в огороде. Морковь уже проросла, травку щипал. Был я в шортах, такая одежда в селе была непривычной, многие глазели на неё, но я не обращал внимания, буду законодателем мод. Кнопки не было, с соседскими девчатами куда-то убежала. Не на речку, туда она только со мной ходит, ей строго-настрого это наказано.
– Эй, хозяева! – услышал я от калитки. – Есть кто дома?
Я встал, отряхивая колени. Выйдя из-за дома, увидел участкового и ещё двоих: один тоже в форме, офицер, второй в гражданском. Значит, сообщили им, они и прибыли. В принципе, не особо торопились, три дня прошло. Наверное, поездом добирались, вряд ли самолётом.
– Дома, – ответил я.
Макнув по пути руки в бочку с речной водой, чтобы смыть грязь, я подошёл к калитке.
– Может, пустишь гостей? – спросил участковый.
– Заходите. Будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях.
Я провёл их к навесу, усадил за стол и стал разливать чай. Он был ещё горячий, сам недавно пил. Заодно глянул, как в летней печке доходит узбекский плов, который я готовил. Время одиннадцать, через десять минут сниму с огня, дальше под крышкой дойдёт.
Вообще, я, как вернулся, взял готовку на себя, чтобы Марфе Андреевне было полегче. В первый день приготовил на обед домашнюю лапшу с курицей, отличный суп вышел, а на второе были блины с начинкой. На следующий день – щи с мозговой костью, не доели, сегодня уже томлёные доедим, а на второе будет вот этот плов. На десерт фрукты разные. Так что, по сути, я снял с Марфы Андреевны немало хлопот: она теперь только завтрак готовила, а обед и ужин были на мне.
Налив гостям чай, я пододвинул им абрикосовое варенье и сел напротив, внимательно глядя на них. Они показали удостоверения, старшим оказался тот, что в гражданском, аж целый капитан. Хотя это здесь он фигура, а в столице вряд ли. Был бы майором – ещё ладно, а капитан – это несерьёзно.
– Скажи, ты был в прошлом году в Москве?
– Я, конечно, дико извиняюсь, но не кажется ли вам, что вы нарушаете установленный порядок опроса несовершеннолетнего? Где мой представитель?
– А ты умён, не лгали про тебя. Фамилии своей – Левша – соответствуешь. Вон участковый ваш побудет твоим представителем.
– Не смешно, я его сегодня впервые увидел. Поди знай, может, он с вами приехал. Давайте зовите маму мою или кого из школы, учителя могут представлять своих учеников.
Приезжие повернулись к участковому, тот подумал и сказал:
– В соседнем доме учительница на постое стоит. На бюллетене она, на гвоздь наступила, с палочкой ходит. Сейчас позову.
Мы продолжили пить чай, а участковый отправился в соседний дом. Вскоре он вернулся с математичкой. Я её знал, она у меня в пятом классе математику вела.
Математичка устроилась за столом, я ей тоже чаю налил, и начался опрос. Он прервался только раз, когда я встал, чтобы снять казан с огня и залить угли водой. (Это в тех местах, где дерева много, всё сжигают, а тут просохнут, и снова запалить можно будет.)
А опрашивали меня именно по Лемману. Вот ведь, даже из могилы гадит. Адрес я «не знал», но когда мне предъявили фотографии дома и подъезда, я «вспомнил». Точно, заходил туда пописать. Следователи впали в ступор, учительница укоризненно покачала головой.
Потом они зашли с другой стороны: спросили насчёт запаха сгоревшего пороха в подъезде. Я не отрицал, что запах был, и пояснил:
– Газы у меня были, горохового супа поел, как сейчас помню.
Однако следователей с мысли было не сбить. Они сообщили, что убит известный автор песен, а в моём песеннике, отмеченном мной сорок шестым годом, оказались те самые песни. Не украл ли Лемман их у меня? Не отомстил ли я ему за это? Не бывает таких совпадений. А о том, что песни были украдены, всё село говорит.
– Я прощаю его. Бог его накажет, – ответил я на эти инсинуации и сложил руки в молитвенном жесте.
– Уже наказал.
– Во-от, Бог, он всё-ё-ё видит, – поднял я палец вверх.
Учительница смотрела на меня с недоумением: она видела, что я просто глумлюсь, но не понимала, как можно так поступать с родной милицией. Ведь хотя здесь сотрудники милиции ещё не наработали такого абсолютного авторитета, как в будущем, лет через двадцать, но всё равно представители власти были весьма уважаемы.
Я уже понял, что на меня хотят повесить это убийство, а капитан понял, что сам я не признаюсь. Минут десять он пытался меня уговаривать: мол, признайся, тебе одиннадцать лет, всё рано ничего не будет, а мы дело закроем. Даже наш участковый смотрел на него с недоумением.
Тут мы прервались: пришла на обед Марфа Андреевна. Пока она разливала щи, я нарезал хлеб большими ломтями. Гости были приглашены к обеду, а тут и Кнопка с двумя подружками прибежала. От щей она отказалась. Я положил им большую горку плова, и они втроём ели из одной тарелки. Гости наяривали и щи, и плов и только нахваливали. Так и пообедали.
Вскоре Марфа Андреевна ушла на работу, Кнопка тоже сбежала. Посуду мне мыть придётся. Пока я протирал стол, заново затопил самовар и повторно разливал чай, капитан продолжал со мной беседовать. Я шёл в отказ. Оно мне надо, такое пятно в биографии? Подтверди, что это ты убил, – нашли идиота.
Упорство следаков из Москвы поражало: до самого вечера так и эдак крутили, снимая показания, чуть ли не поминутно выясняя, что я делал в Москве и почему был один. Все устали.
Переночевав у участкового, утром они снова пришли ко мне, и опять двадцать пять. Видимо, поняв, что ничего не добьются, выдали новый залп. Капитан, доставая из портфеля бумаги, сказал: