"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Если вы желали обсудить наш послеобеденный поцелуй, любезный Иван Иванович, давайте закончим побыстрее.
Хороший тон. Деловой. Я показала, что нисколько не тревожусь.
Зорин что-то ответил, я не расслышала, потому что одновременно с этим он взял мою руку, скользнул пальцами по запястью, обнаженными пальцами по обнаженному запястью. Горячо!
Записка от князя теперь была у чародея.
— Отдайте! — жалко вскрикнула я.
— Ротмистр Сухов, кажется? Почтальон любви?
Опять послышались те самые нотки, даже с неким оттенком ревности. Вот и правильно, и ревнуй, ирод. Пусть тебе каждая моя слезинка отольется!
Я выкрикнула нечто грозное, особо не задумываясь. Он. Меня. Ревнует.
Но торжество продлилось недолго, Зорин равнодушно сунул мне в руки розу, извинился. Я извинения вернула, для вселенской симметрии и чтоб не молчать.
Не тяни время, Серафима. Ежу понятно, что ничем тебе приятным сия «личная» беседа не закончится.
— Когда у вас свидание с князем?
Он держал мои плечи осторожно, будто я была фарфоровой куклой и он опасался меня поломать. Мне стало томно. Князь! Думай о князе. Когда там его сиятельство меня лицезреть желал? Звезды, кажется, упоминались.
— После заката. — И я, скрывая свою томность от собеседника, принялась тарахтеть: — Как все успеть, ума не приложу, было бы в сутках часов сорок, вот тогда ладно бы было…
Я все говорила, почти бегом устремившись к лестнице. Что-то я еще должна была ему сказать. Не князю, Ивану. Что-то важное и неотвратимое, о чем давеча решила. Натали, моя кроткая кузина, влюблена в этого ирода. А что, если он и с нею, так же как со мной, поступит? Если отвергнет? Я-то ладно, барышня крепкая, а она…
— Иван Иванович, не обижайте Натали, пожалуйста.
Подлый девичий ход. Будто свой позор на сестрицу перевожу.
— И в мыслях не было.
Я продолжала подличать, фальшиво хлопотать за Наташку, будто от моих жалких слов действительно хоть что-то зависело.
Глаза чародея не отрываясь смотрели на мой рот, а затем он…
Этот поцелуй нисколько не походил на утренний, вот нисколечко. Он был горячим и влажным, и требовательным. А еще это был иудин поцелуй, потому что я предавала чувства своей кузины. Подлая, подлая Серафима.
Однако, когда мне показалось, что Иван отстраняется, я всхлипнула и требовательно обхватила руками его шею.
— Бешеная, — выдохнул он радостно, приподнял меня к себе, развернул, прислонив спиной к тесаному камню стены.
Закрыв глаза, я всем телом впитывала новые ощущения. Мне хотелось раствориться в них, в этом мужчине, поймать каждый его хриплый вздох, потрогать его мощные плечи, его грудь, всего его потрогать, без перчаток, без…
— Что же мне с тобой теперь делать, Фима, Сима, Серафима?
Я открыла глаза. Зорин осторожно поставил меня на мостки став сразу на полторы головы выше. Был он растрепан, будто минуту назад целовался со взбалмошной девицею, которая его, ко всему, попыталась раздеть.
— А пока господин Зорин думает, что делать с барышней Абызовой, — сообщила я в пространство, — сама барышня свершит то, что ей давно хотелось.
И запрыгала на пружинящих досках.
— Пообещай не ходить к князю, — попросил Иван, уже серьезный, собранный и с аккуратно повязанным галстуком.
— А ты тогда, — принялась я загибать пальцы, — Наталье Наумовне надежд не давай, Аннушке авансов не делай и вообще не смей замечать никаких женщин, кроме меня.
Зорин покачал головой:
— Опять выскользнуть хочешь?
Я погрустнела:
— Вот охота тебе серьёзничать. Может, у меня никогда больше в жизни ничего столь страстного не предвидится, дай хотя бы в любовь поиграть.
— Значит, так, — пальцев он не загибал, по крайней мере физически, но веско обозначал пункты своего списка серьезным тоном. — Играть в любовь мы не будем, не того склада я человек, да и ты достойна большего. Все, Серафима, будет у нас по-настоящему.
— Вот еще! Может, я того не желаю.
— Значит не будет, — легко согласился он, даже слишком легко. — Ступай обратно к дамам, я, к сожалению, компанию вам составить сегодня не смогу.
Я удивленно изогнула бровь:
— И как же я это им объясню?
— Что-нибудь придумаешь. — Он поклонился, прощаясь, и отправился прочь, в сторону, куда недавно, а кажется, сто лет назад, уходил ротмистр Сухов.
Сказать, что я разозлилась, значит не сказать ровным счетом ничего. Ах, господин чародей оскорбился отказом! Так уж трудно было объяснение повторить? Да кто вообще с первого же раза отступает? Или не знает болван, что, если женщина говорит «нет», это значит, что она почти согласна? Бирюк, болван, тупица. Вот назло теперь на свидание с Анатолем отправлюсь, хотя и не собиралась вовсе. Хотя какие еще свидания, когда у меня с Маняшей беда? Тогда скажу ему, что пошла, а сама не пойду, а князю скажу, что не пойду, и не пойду! К черту, к лешему, на кудыкину гору…
Я поднялась по каменным ступеням на набережную в таком раздражении, что даже господин Фальк слегка попятился. Алебарды при нем не было, поэтому отправлять околоточного надзирателя по следу беглого Зорина я не стала.
— Йосиф Хаанович, — присела в книксене, — а мы к вам.
— Вы?
Я огляделась. Госпожа Шароклякина выходила из двери сувенирной лавчонки.
— Носик пудрила, — сообщила матрона, поглядывая на околоточного сверху вниз, видно, такой угол обзора был ей в новинку. — А вы, стало быть, страж закона и порядка? Лариса Павловна Шароклякина. Вдова.
Многозначительно выделив последнее слово, она сунула Фальку руку, которую тот поцеловал с видом слегка сомнамбулическим.
— Наталья Наумовна не с вами? — спросила я.
— Ей пришлось другую диспозицию для припудривания искать, вообрази, нас с ней одновременно неодолимое желание посетило. — Шароклякина подмигнула гнуму. — Обождем?
Йосиф Хаанович покраснел, многословно представился, к имени и званию присовокупив восхищение.
Мне никогда еще не доводилось быть свидетелем флирта двух зрелых, даже пожилых, людей, поэтому, откуда появилась кузина, я не заметила, увлеченная разворачивающимся представлением. Старая школа. Манифик! Шароклякина обстреливала кавалера взглядами такого калибра, что гнум с трудом удерживался вертикально, но, к чести его, успевал отвечать цветистыми комплиментами и подкручивать ус.