"Фантастика 2023-143". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
— Как ты?
— Да, каким был я, когда вы подобрали меня на берегу. Голый мокрый птенец… Но я готовился, и теперь никто не назовет меня Новорожденным. Новичком — да, но не младенцем.
— Вы, люди, придаете такое большое значение словам.
— И, кроме того, не всегда мы можем вернуться.
— Почему? — удивился Уот.
— Чтобы войти в Мир, необходимо заплатить, и довольно дорого. Каждое Рождение требует платы. У нас ведь тоже есть деньги. Не золотые монеты, как здесь, другие, но их так же всегда не хватает.
— А у тебя много денег?
— Это моя последняя жизнь, — ответил Глеб. — Мой последний шанс поквитаться с Епископом…
Круг из рубиновых глаз стал сужаться. Уот, что-то почуяв, вскочил на ноги: он озирался, а острые уши его тревожно подергивались.
— Что… — начал было Глеб, но гоблин приложил палец к губам.
Глеб перехватил копье и тоже поднялся. Так они и стояли в отблесках пламени, когда из темноты, растопырив мохнатые суставчатые лапы, прыгнуло ни них первое существо. Уот вскрикнул от омерзения, и тотчас из леса поползли остальные — жирные пауки размером с человеческую голову, круглые, раздутые, со жвалами, истекающими ядом, с горящими точками глаз.
Глеб пронзил копьем одного, второго, третьего — по древку потекла белая жидкость, руки скользили на ней. Он с отвращением отшвырнул копье, выхватил из костра пылающую корягу и стал бить шевелящиеся мохнатые шары, рассыпая по земле быстро гаснущие искры. Пауки лопались, шипели, с хрустом проламывался хитин, но они все ползли, пожирая друг друга и стараясь достать жвалами отбивающихся путников.
Фехтующий Уот напоминал мельницу. Копье в его руках летало, рассекая жирные тела и расшвыривая их в стороны. Словно танцор, гоблин перебирал ногами, стараясь не наступить на омерзительных тварей.
Пауки гибли десятками, но все ползли живой мохнатой лавиной, громоздясь на уже погибших сородичей, образуя баррикады, и непонятно было, где в этой шевелящейся массе живые твари, а где мертвые, и Глеб колотил потухшей массивной корягой по ужасному живому ковру, бил не целясь, подчинившись панике, целиком отдавшись атавистическому страху. «Сублимация! Сублимация!», — метался ритм в голове. И Глеб поднимал и опускал свою дубину, разбрызгивая мутную жидкость, разметывая части мохнатых тел. Бил, потеряв представление о времени, слыша только стук крови в висках. Бил, когда Уот опустил копье, когда живых пауков больше не осталось. Бил, неистовыми ударами перемалывая свой страх и отвращение…
— …Все! Они уползли! Все!.. — внезапно донеслось до него, и он остановился, растерянно озираясь.
Костер наполовину погас, но короткая летняя ночь уже близилась к концу. В сером утреннем свете Глеб увидел сотни мохнатых шаров, размозженных и раздавленных, лопнувших и истекающих густой белесой жидкостью. Некоторые пауки еще шевелили перебитыми лапами и пытались уползти от наступающего рассвета, забраться наверх, в коконы на кронах деревьев. Глеб посмотрел на свои руки, и его стошнило. Он почувствовал головокружение, и ноги его подкосились. Уот опустился на землю рядом с товарищем.
— Какая мерзость, — невыразительно сказал гоблин. — Зачем вы их создали?
И Глеб захохотал. Он смеялся долго, хлопая рукой по бедру и задирая голову к темному небу, а гоблин, недоумевая, смотрел на него и ждал, пока пройдет этот странный приступ.
Внезапно они поняли, что находятся здесь не одни. Уот вскочил на ноги, выставив перед собой копье, а Глеб перестал смеяться и потянулся к обугленной дубине.
Из полосы холодного утреннего тумана к ним шагнула тень.
Гоблин опустил копье и улыбнулся. У Глеба отвисла челюсть. Перед ними возникла обнаженная, чарующе прекрасная девушка.
— Дриада, — прошептал гоблин, и только после его слов Глеб заметил, что густые волосы девушки цветом походят на раннюю весеннюю траву.
— Здравствуй, молодой друг, — обратилась дриада к гоблину. — Приветствую и тебя, незнакомец. — Голос ее был мягким, певучим, и Глебу захотелось закрыть глаза, чтобы ничто не мешало вслушиваться в эти ласковые интонации и наслаждаться бархатистым тембром. — Что привело вас в мертвый лес?
— Добра и тебе, дочь леса, — напевно сказал гоблин, и Глеб удивленно покосился на своего товарища. Он и не подозревал, что Уот может так говорить. — Дорога привела нас, не спрашивая наших желаний.
— Вы идете на голые земли, туда, где гуляют ветры, и раздетую землю сушит солнце?
— Да, дочь леса. Я должен вывести этого человека из тени деревьев.
— Это недалеко. Идите туда, — показала рукой дриада, — и когда следы света станут короткими, вы выйдете на голые земли.
— Спасибо, дочь леса, — поблагодарил Уот.
— Прощайте, — сказала дриада, склонив голову, и пошла прямо по черным скрюченным телам пауков, грациозно покачивая обнаженными бедрами и ласково касаясь руками черных уродливых стволов. Там, где ее нога ступала на землю, появлялись широкие листья подорожника, а стволы, которые она тронула, мгновенно выпускали зеленые побеги и сбрасывали куски омертвевшей шершавой коры вместе с обрывками мерзкой паутины.
Девушка уходила, и, глядя на нее, Глеб тихо сказал:
— Она как человек.
И Уот так же тихо ответил:
— Да. Только намного прекрасней.
Человек и гоблин долго смотрели вслед дриаде, до тех пор, пока она не исчезла за темными столбами стволов, оставив на память о себе зеленую живую тропинку на черной мертвой земле.
— Что такое следы света? — спросил Глеб.
— Тень. Она сказала, что к полудню мы выйдем из леса.
Черный лес кончился.
Путники ступали по мягкой траве, и над их головами шелестели листьями светлые березы.
Когда солнце миновало зенит, они вышли из леса.
Уот остановился и восхищенно протянул:
— О-о!
Перед ними раскинулся безбрежный зеленый океан разнотравья, волнующийся под порывами теплого ветра. Желтое слепящее пятно солнца, белые валы облаков и высокое прозрачно-голубое небо дополняли величественную картину равнинных земель, и Глеб, проживший долгие недели под давящим пологом леса, ощутил дикий восторг, опьянение открытым пространством, неуемное желание что-нибудь сотворить. И он закричал: