"Фантастика 2023-146". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Хруст шейных костей, звериная туша содрогнулась и тут же обмякла.
Жить!
Григорий выскользнул из-под безжизненного тела, вскочил и быстро огляделся.
При этом правая рука выдернула саблю. Хорошую, остро отточенную. Гриша не раз и не два пробовал – головы отлетали только так. Правда, у людей, но какая разница?
Туман потихоньку редел. Еще не настолько, чтобы были видны дали или хотя бы то, что происходит за пределами некоего небольшого круга, однако круг этот все-таки увеличился. Вон, и ближайшие деревья
Только хорошо ли это? Видишь ты, видят и тебя.
На самой границе различимого билась лошадь. Нет, ее никто не терзал, просто несчастное животное никак не могло избавиться от хомута и остальной сбруи, телега же явно сцепилась с другими телегами так, что не разберешь, как их расцеплять.
Да кому нужна телега?
Григорий в несколько прыжков оказался возле лошади. Откуда-то с другой стороны выскочил очередной волк и с ходу прыгнул на человека.
И откуда только взялась такая легкость в теле? Гриша ушел чуть в сторону поворотом, зато успел подставить снизу руку с клинком.
Острая сталь разрезала пролетающему волку живот. Брызнула кровь. Опять забилась в ужасе лошадь.
Обрезать постромки и содрать с лошади хомут было для Григория делом нескольких мгновений. Сейчас ли канителиться?
Лошадь даже не обрадовалась. Она поняла лишь одно: воля, и рванула так, как вряд ли когда бегала в жизни.
Однако Григорий оказался не менее проворным. Немыслимым кульбитом он успел взлететь на спину спасенного скакуна и так, без седла и поводьев, помчался прочь со страшной дороги.
Он никогда не был кавалеристом, но все равно успел рубануть кого-то с серым мехом, а потом стало не до фехтовальных упражнений.
Швыряло и подбрасывало. Не каждый наездник удержался бы в подобном положении и при таком аллюре. Григорий удержался. Он изо всех сил вцепился в гриву, когда же, спустя неимоверно долгое время, бег стих, то с некоторым удивлением обнаружил, что каким-то таинственным образом умудрился даже не потерять саблю.
Не считая спасенной жизни, это была единственная хорошая новость за все утро…
– Слышите, господин подполковник? – Дзелковский застыл с кружкой в руке.
Они сидели в командном вагоне, пили чай и приходили в себя после бессонной ночи.
За окном пульмана сплошной пеленой стлался туман. В подобную погоду часовым больше приходится полагаться на слух, чем на зрение, да еще на молитву: «Пронеси!»
В любой момент из мути могло выскочить все, что угодно, и в любых количествах. Бандиты любой масти, какие-нибудь регулярные части старых врагов – германцев, с которыми мир вообще-то никто не заключал, ночные оборотни, еще какие-нибудь хищники…
Выскочить – еще полбеды. Расстояние, на котором появятся неведомые противники, делало отбитие атаки огнем весьма проблематичным. Да и в рукопашную бросаться без малейшей
– Слышите?
Теперь слышали все. Несколько одиночных выстрелов далеко в стороне от деревни. Так далеко, что не должны были иметь к ней никакого отношения.
Потом азартно и зло заговорил пулемет. Он тараторил непрерывно, одной бесконечной очередью, а потом так же резко поперхнулся и смолк.
Тихо щелкнул еще один одинокий выстрел, явно из пистолета или револьвера, и наступила тишина.
Офицеры уже давно стояли, готовые броситься наружу, вступить в бой хоть с самим чертом, раз с его подручными бой уже был. И не один бой.
– Господин подполковник, может, разведать? – предложил поручик Чаликов, командовавший в отряде кавалерией.
– Вдруг наши? – с тревогой и надеждой поддержал его Петров.
– Какие наши, господа? Все наши действуют вдоль железной дороги, – недовольно посмотрел на них Орловский. – Хотите нарваться на неприятности?
– А пулемет ручной, – ни к кому не обращаясь, прокомментировал короткий бой Дзелковский. – Льюис. И расстреляли из него весь диск без остатка. Не то пулеметчик защищался до последнего, не то он, наоборот, на кого-то напал. Причем в последнем случае успешно.
– А в первом? – не удержался Петров, хотя сам мог знать ответ.
– В первом его уже нет. – Дзелковский невозмутимо разгладил рыжеватые усы.
– Разрешите? – Молоденький Чаликов застыл в напряженном ожидании.
– Запрещаю. У нас очень мало людей, чтобы рисковать ими без смысла. И впереди тяжелый бой.
Говоря, Георгий спустился из вагона наружу. Постоял, прислушиваясь, но вокруг было тихо. Так, как бывает после чьего-то внезапного разгрома.
– А ведь туман рассеивается, господа. – Орловский прикурил папиросу – которую за последнее время? – и продолжил: – Как только установится видимость, вы, господин поручик, со своей командой вернетесь к мостику.
– Слушаюсь! – Военное слово прозвучало у Познякова совсем не по-военному.
Подпоручику было под тридцать, и был он человеком штатским. Погоны же надел во время войны и на время войны.
– Надо будет придать вам хотя бы отделение, – задумчиво добавил Георгий.
– Зачем? – прапорщик-инженер искренне возмутился. – Как мы такой толпой на дрезине драпать будем?
– А как вы будете вчетвером отбиваться? – вопросом ответил подполковник.
– Как-нибудь отобьемся. У нас пулемет есть, – отмахнулся Позняков, словно речь шла о чем-то несущественном.
Дзелковский хмыкнул. Опытный пулеметчик, он ни во что не ставил Шош, кстати, единственный Шош в отряде. Всего два десятка патронов в магазине, да и то конструктивные недостатки не позволяют выстрелить последние три. Знающие стрелки так и набивают по семнадцать. Зачем больше, когда остальные останутся неиспользованными?