"Фантастика 2023-147. Книги 1-28
Шрифт:
– Подлодки пускай пока покрутятся в море. Если за «Тирпицем» организуют погоню, «катюши» с «эсками» прикроют. А мы с вами пойдем под парусами!
В маскхалатах, «угонщики» не выделялись на фоне зелени, то свежей, то пожухлой. Пройдя узким ущельем, они вышли на восточный берег острова, где в маленькой бухточке покачивались две шхуны и три рыбацких баркаса.
Те из морячков, кому выпало сыграть рыбарей, переоделись согласно роли и заняли место на палубах, а уделом остальных стало тесниться в трюмах, заметно, скажем
Мартин Хандсен, капитан шхуны «Эйрин», немного владел русским, и Науму было полегче.
Мартин выглядел как истинный «мариман» – кряжистый, с задубелой кожей, с рыжей «шкиперской» бородкой, с трубкой в зубах.
– Карашо! – ухмыльнулся он. – Гитлер капут!
– Капут, – согласился Наум. Полное взаимопонимание…
Рыбацкая «эскадра» затарахтела моторами, покидая бухточку, и потянулась к выходу в залив.
На просторе Вест-фьорда было куда вольней – суденышки подняли паруса и пошли курсом на северо-восток. На норд-ост.
Все было до того спокойно и мирно, что Наума даже посетило странное ощущение отрешенности. Он словно не стоял на мостике рядом с Мартином, а находился где-то совсем в ином месте, вчуже наблюдая за шхуной, за морем и небом.
Шел второй час ночи, когда впереди очертился силуэт огромного корабля, стоявшего на якоре. Неподалеку «отдыхали» эсминцы числом пять. Самый ближний покачивался в паре кабельтовых от линкора, а дальний – в полумиле, причем все эсминцы находились слева, со стороны выхода к морю, так, что правый борт «Тирпица» был невидим с кораблей охранения. Туда и подворачивали рыбаки.
– «Тирпиц»! – сказал Хандсен, указывая трубкой в сторону линкора.
«Тирпиц» и в самом деле был громаден, но поражали даже не размеры корабля, а его способность держаться на плаву. Не верилось просто, что этакая масса стали не тонет.
А когда шхуна, спокойно обогнув эсминец «Рихард Битзен», прошла перед носом линкора, Наум и вовсе головой покачал – «Тирпиц» был широк и сидел в воде так низко, что, чудилось, он уже идет на дно. Еще немного, еще чуть-чуть, и волны схлестнутся на палубе, забурлят вокруг надстроек, медленно уходивших под воду…
…Педер Морсет предложил замечательную вещь – использовать рыбаков. Шхуна Гурнавера Генсена и баркас Усланда Хандсена, брата Мартина, уже давно промышляли тем, что доставляли на «Тирпиц» да на «Адмирал Шеер» местные продукты – ту же треску и баранину. Коллеги смотрели косо на «пособников», но у тех были свои резоны – все, кто сейчас перевозил русских диверсантов, поддерживали движение Сопротивления. А хорошие отношения с оккупантами были залогом успешной борьбы с ними.
«Эйрин» плавно обогнула линкор и спустила паруса, приближаясь к трапу.
Если считать от днища до верхней палубы, «Тирпиц» поднимался на высоту пятиэтажного дома, но колоссальная тяжесть утягивала его вглубь – осадка у линкора была метров десять. Так что борт по миделю – в средней части корпуса – возвышался над волнами всего на три человеческих роста.
Наум старался не слишком проявлять свое любопытство и не шарить глазами по надстройке – на линкоре хватает постов наблюдения, вахтенные следят за морем, за небом, акустики вслушиваются в шумы пучин: не приближается ли английская или русская подлодка?
Рыбаков пропустили потому лишь, что знают их и предупреждены о позднем визите – не ждать же утра, чтобы рыба утратила свежесть?
Старший майор госбезопасности облизал внезапно пересохшие губы. Сердце стучало ровно, гоняя по телу адреналин, будоража азартом и острым чувством опасности.
Наум быстро обшарил взглядом необъятный борт корабля.
Тут главное – попасть в мертвую зону…
Негромко Эйтингон скомандовал:
– Приспустить флажок!
Флажок, повинуясь фалу, сполз вниз – это была команда. Сейчас десятки боевых пловцов ныряли в воду, прикрытые корпусами и парусами.
Наум коротко выдохнул: спокойствие, только спокойствие…
Не сразу, но над фальшбортом возникли два немецких матроса. Заспанные и хмурые, они весьма кисло встретили норвежцев.
– Рыба! – крикнул Мартин, подхватывая за хвост копченую треску. – Мясо!
– Йа, йа! – вяло откликнулись немцы.
Эйтингон, подхватив корзину с треской, шагнул на трап и бодро поднялся на борт корабля.
Один из немецких матросов показал ему, куда поставить груз.
– Яволь! – бодро откликнулся Наум. Понимаем, мол.
Палуба была пуста – два часа ночи! – лишь в десяти метрах маячил вахтенный.
– Битте! – четко произнес Эйтингон заветное слово.
Поставив корзину на палубу, он вытащил из-под рыбы пистолет с глушителем, уже слыша знакомое «Пок! Пок!».
Встречавшие рыбаков матросы попадали на палубу. Наум развернулся, приседая и вытягивая руку с пистолетом. Пок!
Вздрогнув так, словно его ударило током, вахтенный повалился.
Сделав жест «убрать», Эйтингон тут же послал двоих «рыбаков» на охоту за вахтенными. Не один день они корпели над огромными листами ватмана, где были вычерчены лабиринты проходов и отсеков «Тирпица». Конечно, реальный корабль и его чертежи – это «две большие разницы», но хоть что-то…
Появился Турищев, показал – все в порядке, наблюдатели сняты.
Наум выдохнул:
– Битте!
В тот же момент через борт перевалилось трое боевых пловцов во главе с Пупковым. Эйтингон лишь головой покачал – он даже не заметил, как те забросили «кошки» с крючьями, заделанными в каучук. Профессионалы, что тут скажешь…
И еще троица, и еще…
«И тридцать витязей прекрасных чредой из вод выходят ясных…» – припомнил Наум любимого Пушкина.
«Дядька их морской», то бишь Пупков, приблизился к Эйтингону.