"Фантастика 2023-174". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Я все еще нахожусь под впечатлением разговора с Натсуми, мы расстались с ней минут пятнадцать назад и до сих пор я немного подавлен. Человек — эгоистичное создание и даже осознания факта бесконечности вселенных и бессмертности всех и каждого в конечном итоге — мало утешает. Всегда мало времени с близкими людьми, всегда охота уйти в один день и жить долго перед этим самым днем — если не самому, то уж близким точно. С каких пор Натсуми стала мне близкой? Она никогда и не претендовала на мою дружбу или иные отношения… но всегда была где-то рядом, всегда помогала словом и делом. Немного ироничная, порой даже саркастичная, подчеркнуто держась на расстоянии — она все же стала таким близким мне человеком.
Я вздыхаю. Ладно, пока она жива — есть надежда и потом, действительно, может я еще раньше ее помру, встретимся в мире меча и магии… ах, нет, она же корейским айдолом хочет стать. Черт. Ладно, придумаем что-нибудь… а пока у меня на повестке дня — две стесняшки прямо передо мной. Будем решать проблемы по мере их поступления. Я смотрю на девушек и не могу отделаться от ощущения что мне пора свой офис заводить. Сколько можно в кафе встречаться? Тут, конечно, ничего, удобненько и чай с печеньками подают, есть прозрачные как слеза сезонные моти, но все же.
— Он опять завис — жалуется Томоко: — когда глаза стеклянные и все такое. Можно в такие моменты ему усы пририсовать. Я вообще удивляюсь как он дорогу домой находит.
— Может пойдем отсюда? — предлагает Мико: — пока не началось?
— Ты чего? Сама же хотела! — Томоко дергает ее за рукав: — сиди! Сейчас я сама спрошу…
— Так. — говорю я, включаясь в разговор: — О чем речь? Девчонки, я жутко рад вас видеть, вы сегодня просто красотки, и у меня есть… ээ… примерно минут двадцать.
— А потом у тебя что? — спрашивает Томоко. Потом у меня Косум и ее проблемы в общежитии, надо будет зайти Большого Та проведать и Марику, дел много. А еще выходной. Плюс мама просила домой пораньше прийти — новую форму мерить. Чтобы по фигуре значит подогнать. Как же гордость — сына в Академию Белого Феникса пойдет, не хухры-мухры. Не удивлюсь, если меня заставят в этой форме еще и по окрестностям походить, у соседей скрежет зубовный вызвать.
— Встреча у меня потом. Так, о чем речь?
— Э… ну вот. Помнишь, ты со мной… работал? — говорит Томоко и слегка краснеет. Я поднимаю брови. Охота, конечно, поднять одну бровь — вопросительно так, но это искусство так и остается недосягаемым для простых смертных. Вот у мамы прекрасно получается.
— Работал? — уточняю я: — Это в тот раз, когда ты решила…
— Да! — поспешно перебивает меня она и краснеет еще больше: — и… потом тоже!
— Хм. — конечно, ее тайна — это ее тайна. Но зачем она сама эту тему поднимает? Тем более — при Мико. Они ж раньше прямо смертными врагами были… по крайней мере Томоко сперва и рядом с Мико не села бы, учитывая, что именно Мико скинула ту самую злосчастную фотку в общий чат класса.
— Ну вот. Мико тоже хочет, чтобы ты с ней… поработал, но стесняется. Ой! Чего ты? Ты же сама сказала!
— Не говорила! То есть… не так говорила! — теперь краснеет Мико, что удивительно.
— А кто говорит — «вот бы и мне так»? — не отступает Томоко и Мико краснеет окончательно, в степени. Складывает руки на груди и отворачивается.
— Неправда! — говорит она в сторону барной стойки.
— О! — подскакивает вдруг на месте Томоко: — Совсем забыла! У меня же занятия! Репетитор вот-вот придет! Кента-кун, Ми-тян, прошу прощения, но мне пора! Увидимся! — и она вскакивает с места и испаряется. Я смотрю ей вслед и понимаю, почему она сперва затолкала в глубь стола Мико, а уж потом села сама — чтобы у нее была возможность такой вот маневр провести.
— Предательница… — шипит Мико вслед исчезнувшей девушке: — вот же…
— Ну… это было неожиданно — признаю я и в этот момент официантка приносит нам чайник с фруктовым чаем и маленькие подносики со сладостями — в том числе мои любимые моти. Некоторое время царит молчание — официантка сразу наливает чай, я благодарю ее, она улыбается и кивает, кланяется и уходит. Пододвигаю чашку к себе и вдыхаю аромат. Не фанат фруктовых чаев, но пахнет неплохо. Вообще чай должен быть горьким как попка огурца, а не эти все ваши приторные вкусы манго и апельсина с нотками корицы. Чай должен воспитывать в человеке мужественность и лучшие черты стоика, вот выпил чай и сразу Марк Аврелий, тут тебе и принятие своей судьбы, какая бы ни была и невозмутимость перед лицом неблагоприятных обстоятельств и даже катастроф, настоящий чай он тебя сразу с действительностью примиряет и помирать не страшно. Выпьешь глоток и думаешь — вот сейчас лучше помереть, чем чашку допить, верно же? А когда не то чай, не то компот бабушкин — разве ж это испытание для стоика и потомка самураев? Не, это пусть девочки пьют. Нет в запахе фруктового чая достоинства и самопожертвования, есть только все эти бабочки в животе, а это не ко мне. С бабочками в животе — это к врачу.
— Неправда это все — говорит наконец Мико: — ты не подумай, у меня все хорошо. Это ж не у меня проблемы. Я просто… мне просто… ну вот.
— Очень содержательно — киваю я и ставлю чашку на стол. Задумываюсь о том, чтобы заказать себе чайник настоящего горького зеленого чая… смотрю в меню и передумываю. Дороговато тут. Деньги вроде есть, но это для школьника двести тысяч иен — солидная сумма. А для будущего владельца котокафе, основателя своей империи и все такое — маловато будет. Попью фруктовый. Черт с ним.
— Вот скажи, Кента — задумчиво говорит Мико: — ты как к Томоко относишься? Ну… то есть я вижу, что она к тебе вроде как неравнодушна… и ты к ней. Но как это у вас вообще?
— Нормально. Даже хорошо — пожимаю я плечами: — она мне нравится. Хорошая девчонка.
— Ну так можно о всякой сказать. Что ты к ней чувствуешь?
— Какая тема интересная. Чувствую. — на секунду я задумываюсь. Мико конечно же права. «Хорошая девчонка» — это про любую на улице сказать можно. Томоко — она симпатичная и жизнерадостная, но с каким-то надломом внутри что ли… как будто котенок или щенок, который искренне радуется, что все прекрасно, но в то же время — привык что его бьют и готов мгновенно свернуться в дрожащий от ужаса комочек шерсти. Не знаю какая у нее в семье обстановка, а зря, кстати. Именно с нее и началось все это «погружение в реальность», до нее я как будто и жил и не жил, плыл по течению, удивленно созерцая мусор, плывущий рядом. За что я ей благодарен — что она поверила мне, доверилась и открылась, хотя с ее внутренним сломом это наверняка было очень-очень трудно. Потому и близка мне Томоко — она мне не только друг, но и в какой-то степени результат моего труда, мое достижение, мое творение. Так мать с гордостью смотрит на дочку, когда та принимает гостей достойно, так отец тайком утирает слезу, когда сын завоевывает медаль на соревнованиях. Я, так сказать Пигмалион и не влюбиться в свою же Галатею — сложно. Нужно усилия прикладывать. А я в такое вот усилия принципиально не прилагаю, потому что и так у меня полно мест, куда я должен усилия прикладывать, мне только еще не хватало всего этого «Кагуя-сан в любви как на войне» — кто там кого первый полюбит.
— Любовь — ни капельки не сомневаюсь я: — конечно же любовь. Я ее люблю.
— Пффхх! — давится чаем Мико и прижимает ладони к лицу. Спохватывается, хватает салфетку и поспешно вытирает брызги фруктового чая на полированной столешнице. Пахнет манго и апельсином.
— Ты что такое говоришь? — сердится она, протирая стол насухо уже другой салфеткой: — а как же остальные? Как же Сора-тян? И … и Натсуми-тян? И вообще!
— Ты меня спросила какие чувства я испытываю к Томоко, я ответил — пожимаю плечами я, помогая ей устранить бардак, приподняв чайник и поднос со сладостями, позволяя ей протереть стол: — вот я и ответил. Если тебя так не устраивает ответ…