"Фантастика 2023-174". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
— Добрый день, Нобу-сенпай! — говорю я, уважительно кланяясь в ответ: — надеюсь моя скромная просьба не причинила вам слишком много хлопот!
Нобу-сенпай моргает в ответ. Потом окидывает взглядом окружающее нас пространство и его лицо приобретает осмысленный вид. Мы стоим в большом ангаре, в центре которого — импровизированный ринг, стоит манекен, лежат маты, установлена стойка с традиционным оружием боевых единоборств — начиная от боккенов и шестов бо до более сложных — нунчак, саев и прочего. Зачем мне тут такая стойка — ума не приложу, но стоит и стоит. Все это находится в круге света. За пределами освещения — установлены камеры, софиты, по полу змеятся кабеля, ходят люди, кто-то тащит куда-то какие-то ящики, и клянусь, я даже видел кофе-машину и шведский стол с легкими закусками у дальней стены ангара!
Помещения, где мы собираемся более или менее на постоянной основе — оборудованы скрытыми камерами, расстояния между комнатами указывают, что существуют скрытые коридоры и одностороннее стекло, откуда нас и снимают, стараясь не показываться на глаза. Но в ангарах где расположены залы для репетиций или тренировок — не заморочились такими вот чудесами техники и архитектуры. Просто очертили круг — здесь у нас «красная зона», а вот тут — уже нет. Ваша задача, господа участники — не замечать технический персонал за пределами «красной зоны». Ну и конечно, всех участников приучили, что обращаться, задавать вопросы, свистеть или хлопать по заднице технических работников, персонал съемочных групп — бесполезно. Они попросту не общаются с нами. Не реагируют на наши слова или действия иначе чем поворотом камеры, не отвечают на вопросы и не смеются над шутками. С участниками шоу общается только один человек и это менеджер Шика. Тем самым нас приучают в свою очередь не замечать операторов, инженеров-звуковиков, техников и иных работников. Уверен, что после определенного времени мы попросту перестанем замечать людей в синей униформе. Для вящей анонимности и деидентификации синих униформ как личностей — все они носят синие же медицинские маски и кепки с длинными козырьками. Так что отличить одного работника из технического персонала от другого — та еще задача. Лично я стараюсь все же следить за ними — уголком глаза, чтобы не привлекать внимания. Знание — сила, а технические работники знают гораздо больше, чем мы. Интересно, подружилась ли Бьянка-сан с кем-нибудь из операторов этого шоу и как именно она это сделала?
— Отвечай, паршивец, что ты тут делаешь и зачем весь этот спектакль? — задает свой вопрос Нобу-сенпай, снимая с себя пиджак и расслабляя галстук. Белая рубашка едва ли не трещит на нем — особенно в области плеч и живота.
— Так вам ничего не сказали… — говорю я, оглядываясь вокруг в поисках менеджера по всем вопросам, Шики-сан. Ее нигде нет, а значит вопросы откладываются. В свою очередь я не предупреждал Нобу и «Школу Бокса Инадзавы» потому что не был уверен, что мне позволят выбрать тренера самому. У них тут все решает администрация и репетиторы-инструкторы-сенсеи точно в ведомстве рекламных контрактов, а у нашего скромного спортзала денег нет. Тем не менее пока администрация пошла мне навстречу, полагаю потому, что особых денег пока тут не было видно, а Нобу-сенпая привлечь сюда все же легче, хотя бы потому что у меня его контактные данные есть.
— Сказали — кивает Нобу, расслабляя галстук и расстегивая две верхние пуговицы на рубашке: — сказали, что надо приехать и провести тренировку одного наглого щегла. Вот и все.
— И вы сорвались, сюда не задавая лишних вопросов? — качаю я головой. У местных особое отношение к телевиденью, почему-то попасть на ТВ или уж тем более участвовать в передаче – это ого-го что. Прямо жизненное достижение. Это при том, что давным-давно просмотры коротких роликов в интернете из разряда «мой кот уронил вазу» и «гляньте, какая у меня жопа» — уделали по просмотрам даже Национальное ТВ в Токио, не говоря о местных и региональных компаниях. В наше время надо быть блондинкой с выраженными половыми признаками на твиче, и поверьте мне, я не умаляю их труд, потому что согласно теории эволюции старика Дарвина, самая жестокая конкурентная борьба за выживание — внутривидовая. Этих блондинок и брюнеток с сиськами в интернете — тьма-тьмущая, и большинство просто проводят там время, гадая как это некоторые зарабатывают миллионы, вроде все одно и то же делают. Ан, нет. Вот запретили стримить в купальниках, справедливо разрешив все эти ваши трусики и лифчики на завязочках только в том случае, если вы в водоеме или у бассейна — и кто-то сразу же догадался использовать дыру в соглашении и правилах и … правильно, она поставила надувной бассейн у себя дома, налила туда два чайника воды и вуаля — формально правила соблюдены! Так что «Fortis fortuna adiuvat!», удача улыбается только смелым… и умным. Дерзким, вот. Who dares — wins. Тот, кто дерзает — побеждает. Такой вот девиз был у Спешл Эйр Сервис, и сперва все полагали, что Специальный Воздушный Сервис — это улыбчивые стюардессы в черных колготках и синих пилотках с крылышками, которые разносят пассажирам чай и кофе. А вовсе не бородатые отморозки на джипах с крупнокалиберными «браунингами».
— Иногда я переживаю за тебя, Кента — легкий тычок в голову возвращает меня в реальность. Нобу-сенпай уже напялил на свои ручищи лапы и ткнул меня левой в голову, приводя в осознанное состояние. Осознанное состояние — здесь и сейчас мы с Нобу стоим в ангаре под светами софитов, на записи шоу «Токийскй айдол».
— Ты порой из реальности выпадаешь и стоишь как карась с открытым ртом, бери тебя голыми руками — ворчит Нобу, еще раз тыкая меня лапой в голову. Этот тычок я уже сглаживаю, одновременно принимая на поднятую перчатку и отступая назад. Нобу хмыкает.
— Мне тебя еще пару раз ткнуть в башку, чтобы ты отвечать начал, или ты так и будешь ворон ловить? — спрашивает Нобу, поднимая лапы и обозначая цели — прямой левой, прямой правой.
— Извини, задумался. — я поднимаю руки и делаю шаг вперед: — Но вы правильно сделали, что приехали. Я тут скорее случайно и до первого голосования, так что пользуясь случаем хотел поднять упоминаемость нашей Школы Бокса. Бесплатная реклама, все такое.
— Хм. — Нобу-сенпай задумался, хлопнул лапами друг о друга: — Я понял. Сейчас. — он отходит в сторону, склоняется над спортивной сумкой, роется в ней. Я стою и жду его, чувствуя себя немного одиноко под всем этим светом и в пересечении прицелов камер. Нобу выпрямляется. В его руках — черные перчатки на двенадцать унций.
— Хороший ты парень, Кента — говорит он, споро надевая их на руки: — вроде и добро делать пытаешься, да… — он качает головой: — ни хрена ты не понимаешь. Ну… — он поворачивается ко мне, хлопает перчатки друг о друга и кивает на ринг: — придется всему тебя учить.
— А… конечно… — я иду на ринг, наклоняюсь, пролезая под канатами. Нобу — ловко перепрыгивает, что довольно неожиданно. Для человека его комплекции и возраста так легко перепрыгнуть через канаты ринга… сказать, что «Нобу-сенпай вспорхнул» — не скажешь, но и «грузно перевалился» — тоже не про него. Сколько он сейчас весит-то? Я на глаз прикинул комплекцию Нобу-сенпая и оценил ее… килограмм в сто двадцать, не меньше. С моими шестьюдесятью двумя разница в категории у нас практически двукратная.
— Опять спишь? — сенпай делает едва уловимый шаг вперед, его левая рука врезается в мою защиту. Бамц! Меня буквально сносит к канатам, сотрясая все тело, рука тотчас онемевает.
— Осс! — шиплю я, тряся отбитой рукой. Удар у сенпая что надо, вложенный в руку вес тренированного, пусть и слегка заплывшего жирком тела профессионального боксера — это вам не на заборе слово «мир» писать с тремя ошибками. И это, на секундочку — джэб! Обычный джеб, не усиленный подшагом или разворотом кулака в стиле Джека Демпси, втыкающийся в грудную клетку как таранный удар рыцарской кавалерии Ричарда Львиной Сердце… этот удар пришелся в середину предплечья и если бы без перчатки — вполне мог бы и сломать мои хрупкие косточки.
— Твоя ошибка, Кента… она на поверхности… — продолжает говорить сенпай, не спеша обходя полукруг, приближаясь для атаки: — для начала — коленки. — и Нобу-сенпай внезапно оказывается совсем рядом, преодолев расстояние между нами в долю секунды. Я знаю, что сейчас будет, я видел как он это делает на ринге, но у меня не хватает скорости, мои связки еще не готовы к работе на такой скорости и я уже не успеваю разорвать дистанцию, не успеваю пригнуться и уйти вниз, все что я могу сейчас — прикрыться перчатками и напрячь тело в ожидании удара. Хук? Апперкот? Нет… удар в печень! У меня поставлена защита, правый локоть надежно прикрывает печень, я все делаю по правилам, меня сейчас тренер нашей ДЮСШ похвалил бы, но… удар Нобу слишком силен, а он сам весит в два раза больше меня и черная перчатка в двенадцать унций — вминает мой локоть в мои же ребра, пробивает мою защиту — просто за счет невероятной кинетической энергии удара. Перед глазами у меня вспыхивает яркое солнце, и я падаю на колени, сдерживая крик. Печень — это больно. Если вам когда-нибудь пробивал солнечное сплетение на вдохе — то вы должны помнить, что в таком случае вам и вдохнуть трудно, вы просто корчитесь не в силах выдавить не звука, а вот печенка… если вам пробили печенку — то вы можете и дышать, и говорить, но как правило… как правило вы не говорите. Вы орете от боли. Я стискиваю зубы, сжимая пострадавшее место и сдерживая крик боли. Сука. Нобу что, убить меня здесь решил?!
Он же весит в два раза больше, у него тело профессионала, у него удар под пятьсот килограммов и это левой, а у меня связки не готовы, тело хлипкое, да он меня в голову ударит, она отвалится!
— Ты идиот… — шепчет мне на ухо Нобу, наклоняясь надо мной: — мог бы посоветоваться, я бы тебе сказал держаться от этого подальше. Ну или не впутывать нас… — он выпрямляется и уже громче добавляет: — вставай!
— Тц! — выплевываю я, вставая на ноги. Печенка еще дает о себе знать, пульсирующая боль распространяется по всей правой половине тела. Ноги как ватные, в голове шумит, желания продолжать нет совершенно, идет адреналиновый откат, но отбросить перчатки и сесть плакать в угол у меня нет никакой возможности. Надо стиснуть зубы и терпеть. Я пока ни черта не понимаю, чем именно недоволен Нобу-сенпай, но все эти размышления подождут. Подумать можно будет потом, когда я переживу сегодняшнюю тренировку. Стоящий у края ринга, расслаблено опирающийся на них Нобу-сенпай, все еще в белой рубашке, расстегнутой на две пуговицы, в лакированных ботинках и ярко-красном галстуке, расслабленном и заправленном под рубашку на третьей пуговицу — поднимает руки и делает шаг вперед. Глядя на то, как он легко движется, я вношу поправку в свои умозаключения. Не когда, а если. Если я переживу эту тренировку.