"Фантастика 2023-176". Компиляция. Книги 1-20

Морозова Юлия

Парк-солярий был излюбленным местом Сола. Он скинул халат, зажмурился от удовольствия и уселся вытянув короткие пухлые ножки. Насыщенная мелом вода заструилась вокруг розового тела. Дно бассейна было наклонено, если перебраться к дальнему краю и лечь навзничь, лицо останется над поверхностью воды. Здесь Сол проводил много времени, часто спал — белая вода помогала ему совладать с постоянно одолевавшим аркмастера желанием что-то изрекать и беспрерывно жестикулировать.

— Они так глупы, — сказал Сол сам себе. — Оба и впрямь ничего не соображают. Он приходит к нам, спрашивает: где же обещанная невеста? Где невеста, а? — аркмастер хохотнул и покачал головой. Из темных зарослей у подножия холма выступила фигура и стала взбираться к вершине, но Сол не обратил на нее внимания, продолжая говорить: — Твоя невеста — ты ею и занимайся, а у нас дела, у нас шаман. Люди, люди, как же легко предвидеть ваши желания и поступки! И даже чары, да не простые чары — аркмастеры, — казалось бы, они должны быть проницательнее, но нет: мы делаем одно, говорим им другое, и все они поступают так, как мы и предвидели. И только Владыка кажется умнее, но ведь и он делает то, что мы предугадали. Как мы можем допустить, чтобы Универсал захватил Некрос, этот мертвец при жизни? И для чего? Чтобы он со своим братцем превратил Аквадор в покойницкую? Доктус — слизняк, он не способен повелевать, а Гело... Ха! Да он застынет, как льдина, сидя на троне, замрет на века, глядя за горизонт, и погрузит мир в вечную зиму. Но мы... мы дадим людям солнце, дадим им тепло... дадим им жизнь! Что тебе Буга? — наконец обратился он к тому, кто стоял рядом с бассейном.

На чернокожем мужчине были шаровары из красной ткани и сандалии. Большое лицо с крупными чертами поблескивало от пота, в носу висело золотое кольцо. Из-за покатого правого плеча через грудь шла шелковая перевязь, крепко охватывающая оплывший торс. На ней свободно болтались покрытые сафьяном деревянные ножны с саблей, острие которой было направлено наискось вверх, к левому плечу. Оружие имело круто изгибающийся широкий клинок, длинную прямую крестовину, а головку на черене — в виде кольца, с которого свисала серебряная цепочка.

Путь к вершине был недолог, но Буга Тэн тяжело вдыхал горячий влажный воздух.

— Забыли эту у дверей, — сказал он, протянув руку. На черной ладони лежало круглое зеркальце с золотой рамкой в виде солнца. — Блестит и жужжит...

— Ах жужжит... — Сол взял зеркало и поднес к глазам. Вместо лица чара там возникло пятно желтого цвета. Зеркало тихо гудело. Когда оно оказалось перед глазами Сола, пятно налилось сиянием, затем померкло. В зеркале проступили черты того, кто сейчас, находясь за много лиг от Форы, держал в руках такой же предмет.

— Наконец-то, — произнес человек. — Куда вы подевались, аркмастер?

— Ты всегда беспокоишь нас именно тогда, когда мы уединяемся для отдыха в своем парке!

Буга Тэн, хорошо знавший, что хозяин днюет и ночует здесь, невозмутимо смотрел на Сола.

— Так что там у вас?

— Приос — мой, аркмастер, мой с потрохами. Мы уже сожгли несколько нор и сейчас на подступах к Норавейнику.

— Сколько людей удалось собрать?

По зеркалу, скрыв лицо, пробежали золотые круги, но вскоре Фан Репков появился вновь.

— К кошачьему племени добавились еще два, поменьше. Юшвар недоволен. Но, кажется, он уже решил, что не будет делиться добычей — после победы зарежет других вождей и присоединит их племена к своему. Еще из города пришли ополченцы, когда я пообещал им золото. Для начала пришлось дать каждому по три монеты. Аркмастер, как насчет моего...

— Мы уже купили тебе дом! — перебил Сол Атлеко. — Тебе и твоим помощникам — хороший домик в одном из верхних кварталов, два этажа. Он твой, как только вернешься — сразу поселишься в нем.

За сотню лиг от него наемник отошел подальше от шатра, чтобы находящийся внутри Делано Клер не услышал разговора.

— Хорошо. Не знаю, для чего вы все это затеяли, но местные гноморобы уже дали знать своим. Птица, аркмастер. Понимаете? Ждите последствий.

— Ну конечно, — сказал Сол Атлеко, жмурясь. — Мы ждем, ждем, наш дорогой друг.

Когда зеркальце очистилось, Сол положил его на край бассейна.

— У нас все всегда идет замечательно, не понимаем, почему у других вечно случаются какие-то беды! — воскликнул он и хлопнул ладонями по воде. — Вот и сейчас — все так хорошо, да, Буга? Ты видишь это, ведь так, ведь правда?

Буга Тэн улыбнулся, показав крупные белые зубы.

— Осталось немного. Сколько времени нужно ворону, чтобы долететь от полуострова Робы до Форы? Еще день, Буга, — и начнется война цехов.

Часть вторая

Война цехов

Глава I

Ранним утром Трилист Геб подошел к зданию городского суда. Капитан надел новые сапоги и начистил пряжки, но свою повседневную одежду на парадный костюм не сменил, хотя супруга и настаивала. И палаш висел в ножнах на правом боку.

У здания уже собралась изрядная толпа: весть, что Темно-Красный Джудекса пойман и суд над ним состоится сегодня, быстро облетела город. Бросив дела, люди потянулись к площади. Этим воспользовалась труппа бродячих труверов и устроила представление. Толпа расступилась, освободив место вокруг помоста. Трилист остановился на пороге суда и привстал на цыпочки, глядя через головы. Музыканты начали играть: засвистела тростевая флейта под названием крумхорн, зацокали колокольчики-глоккеншпили. Толстый юноша тронул струны лютни. Веселый голос запел:

Наша жизнь до того коротка, И закат ее вскоре; Смерть приходит издалека, Словно волны на море... Нас уносит к закату волна, Никому нет пощады. Не дано нам, что после, узнать, И не надо...

Начав выступление этим жизнеутверждающим прологом, трувер тут же затянул другую песенку, что-то про любовников, некоего Alberta, молодого чара холодного цеха, и дочери аркмастера цеха мясников Albe Bel Vezer — Альбы Прекрасной Внешности (капитан так и не смог понять, последние два слова тоже имя дамы или ее описание). Эта парочка, как оказалось провела «всю ночь вместе до зари», и тут дозорный прокричал, что восходит солнце, а значит, влюбленные должны покинуть друг друга, иначе, не ровен час, заявится отец Альбы, грозный Абацит, или, чего доброго, припрутся сплетники и донесут Абациту про распутство дочери, отец же страшен во гневе и может запросто порубить чара, как рубит свиные туши... Закончил трувер куплетом о том, что низменная, земная любовь не идет ни в какое сравнение с любовью высокой и чистой, однако после подробных живописаний того, чем до зари занимались Альберт с Альбой, Трилист не нашел это убедительным.

Музыканты стали наигрывать новую мелодию, трувер затянул бодрую дансу, песенку для танца. Танцевать, однако, никто не стал — народ ждал казни, ему было не до того. Трувер тут же уловил настроение публики, нахмурил брови, придал голосу мрачность и запел песню, сочиненную вагантами, недоучившимися юнцами из цеховых школ:

Блудодейство, лиходейство, воровство, разбой и мор!.. Мир греховный! Суд верховный грозный вынес приговор. Тлена тленней лист осенний. Навзничь падают дубы. Не спасете бренной плоти от карающей судьбы.