"Фантастика 2023-176". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Они замолчали, выжидающе глядя друг на друга. Тео спросил:
– И что ты собираешься делать теперь?
– А ты?
Смолик покосился на Гану.
– Мы вернемся на наш драйер.
– Драйер? – переспросил тхаец. – Это не тот ли, что встал возле бухты?
– Он, он. Такой большой, с тридцатью пушками на борту, полными оружейными кладовыми и отборной командой, все – бывшие военные моряки и отъявленные головорезы, представляешь себе? И пушки просто удивительно дальнобойны. Могут задать хлопот твоему городку, если до вечера мы не вернемся на корабль. Приказ я оставил простой: открыть огонь из всех стволов по порту. Так и сказал своей команде, понимаешь? Так и сказал: если до вечера не вернемся, значит, мы мертвы. Тогда не медлите, палите, а после уплывайте обратно, когда здесь бревна на бревне не останется. Команда у меня послушная, господин Кокачин, а уж какая мужественная!
Собеседник вновь улыбнулся.
– Не потерял хватку, де Смол? Здесь, на Салионе, еще много тех, кто вспоминает тебя... проклиная или благодаря в душе, потому что...
– В общем, мы с тобой понимаем, что к чему? – перебил Тео, поднимаясь из-за стола. – Мы оба не добились своего. Эрзы уже на середине Боранчи, спешат, чтобы доставить принцессу в Эрзац. Мы ее потеряли – ладно, мы отступаем. А что будешь делать ты?
– Пошлю гонца к Рогачу.
– Почему к Рогачу? – спросил Гана, отваливаясь наконец от стены и подходя к столу. Тхаец коротко взглянул на него и сказал Смолику, будто вопрос задал он:
– Так ты ничего не знаешь? Флот Тхая сейчас там, и новая раковина Чиораны Третьего тоже. Рогач разрушен.
Смолик, Тулага, моряки и даже Эрланга воззрились на посланника.
– Разрушен? – переспросил Смолик. – Что, во имя вонючего зева Канструкты, это означает? Рогач – не дом или башня. Как можно разрушить полуостров?
Господин Кокачин также поднялся со стула.
– Этого не ведаю. По слухам, там произошло нечто... нечто невообразимое. На западе Гроша было небывалое землетрясение, потом пошла волна, смывшая все живое с мелких островов. Говорят, часть Рогача, та, где Грязевое море, опустилась в облака, другая треснула... Я не знаю всего. Расскажи-ка мне, кто тебя прислал сюда, де Смол? С чего вдруг тебя интересует судьба девчонки?
Смолик, ожидавший этого вопроса, ответил не раздумывая:
– Считай, что я официальный посланец Рона Суладарского, короля архипелага. Волна докатилась и до нас. Вестей с севера не было, и король отправил драйер к Цепи, чтобы узнать, что происходит. Это совпало с похищением принцессы. Вслед за нами вышли и другие корабли, мы же должны по возможности нагнать похитителей и попытаться разузнать, что у вас тут произошло. С принцессой все ясно. Теперь, думаю, повернем к Рогачу.
– Другие корабли плывут следом? – повторил тхаец. – Не те ли это шержни, драйер и скайва, что встали недавно рядом с бухтой, неподалеку от твоего драйера, де Смол? Так ты теперь собираешься к Грязевому морю? Что, если я отправлю гонца к его превосходительству Чиоране вместе с твоей экспедицией? Это выгодно и для тебя: тогда, по крайней мере, сторожевые раковины подпустят тебя к флагману.
Глава 7
Стемнело не так давно, и сон Гельты был неглубок – когда дверь каюты скрипнула, принцесса сразу открыла глаза.
Она спала в платье, накрывшись старым пледом, голова лежала на продавленной подушке. Девушка не пошевелилась, лишь глянула в темноту. Дверь, которую вечером Оли Вырежглаз самолично запер, открылась шире, и командир убийц скользнул в комнату.
– Что вам надо? – испуганно, но пытаясь разыграть надменность, спросила принцесса. И похолодела, услышав ответ: «Тебя, кроха».
Приподнявшись, она хотела сказать: «Я позову на помощь!» – затем, сообразив, что звать некого: «Я буду кричать!» – потом поняла, что это прозвучит еще глупее и совсем бессмысленно, особенно здесь и теперь, то есть на коршне Марича и после того, как тхайцев не стало. А темный силуэт уже навис над кроватью, в льющемся из иллюминатора тусклом свете Гельта разглядела плоскую грудь в шрамах и впалый живот под расстегнутой рубахой, увидела ухмылку на вытянутом лошадином лице и жадный блеск глаз.
– Крашивая девощка... – прошипел Оли, усаживаясь на край постели.
Она вдруг отчетливо осознала: спасти ее некому. Рона, Ганы, Трэна Агори, Ра – здесь нет никого. Ни жениха, ни любовника, ни охранника, ни няньки... Она пропала, ей конец – и мысль эта вызвала в душе недоумение и обиду: как же так, почему мужчины не защитили ее? Гельта попыталась сесть, но убийца, быстрым движением скинув плед, обхватил ее за колени.
– Перестань! – выкрикнула она, пытаясь высвободиться. – Не надо, уйди отсюда!
Оли склонился, ухмыляясь, положил руку на ее лоб и толкнул обратно, затем сильно дернул платье на груди, разорвал почти до пояса. Гельта закричала, но крик тут же смолк, потому что горячие шершавые губы прижались к ее губам. Вырежглаз навалился сверху, задирая подол платья и вминая голову принцессы в подушку. Гельта, от ужаса и омерзения почти потерявшая сознание, крепко сцепила зубы, ощущая, как его язык упирается в них, скользит, словно ищет брешь, – а потом будто что-то толкнуло ее изнутри, и девушка, чуть разжав их, тут же с силой сдавила опять, укусив Оли за кончик языка.
Рот наполнился кровью. Убийца взвизгнул – как-то очень по-бабьи, тонко, всполошенно – и подскочил на кровати, плюясь кровью.
– Аффа... аф фы фука!!! – выдохнул Оли Вырежглаз.
Только сейчас осознав, что сделала, Гельта вновь попыталась выпрямиться, ощущая, как его кровь течет по губам и подбородку, но тут Оли одним движением взлетел на нее, уселся верхом, сдавил пальцами шею и с размаху ударил по щеке – раз, потом тыльной стороной по другой щеке и потом в третий раз, сильнее всего.
До сих пор ее не били ни разу. Сначала в одном, а после в другом ухе Гельты будто что-то со звоном лопнуло, перед глазами вспыхнул фейерверк, и комната наполнилась беспорядочным мельтешением, блеском разноцветных звездочек, безумным танцем теней и света.
Оли что-то прошипел, брызгая кровью изо рта, ударил в четвертый раз, затем сорвал платье с ее плеч и приподнялся на коленях, собираясь окончательно снять его. Гельта уже почти не сопротивлялась и теперь плохо понимала, что происходит. Все плыло, в голове стояли треск и звон, а темный акробат с залитым кровью подбородком сидел на ней, раздирая ткань, стаскивая платье и то, что было под ним, что-то хрипя и плюясь кровью, – когда от приоткрытой двери скользнул чей-то силуэт, и раздался глухой стук.