"Фантастика 2023-176". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Чего вам нужно? — ответил я, чувствуя, что покрываюсь ледяным потом.
— Для начала назовите свое имя.
— Для начала снимите с меня это железо.
— Имя!
— Эвальд Данилов, эрл де Квинси, маркиз Дарнгэм.
— Прекрасно. Теперь и я представлюсь, как того требует процессуальный кодекс. Арно де Бейлер, судья-следователь Святой инквизиции. Я назначен расследовать ваше дело, шевалье.
— Какое дело, черт возьми? Я ни в чем не виноват!
— Вы обвиняетесь в государственной измене.
— И кто же меня в этом обвиняет?
— Империя и пресвятая Матерь-Церковь. Вот, ознакомьтесь, — де Бейлер вручил мне свиток. Я с трудом развернул его, пальцы у меня дрожали.
— Это ложь, — ответил я, бросив свиток на стол. — Я не вступал ни в какие сговоры с целью свержения законной власти.
— Нам виднее, вступали вы в них, или нет, — сказал следователь с мерзкой улыбкой. — Поэтому не вижу смысла устраивать с вами препирательства и предлагаю сразу перейти к сути. Матьен, дайте мне признание!
Секретарь тут же вручил де Бейлеру свиток, и следователь передал его мне.
— Мы все написали за вас, друг мой, — сказал инквизитор со все той же гаденькой ухмылкой. — Вам остается лишь поставить свою подпись.
— Я ничего не буду подписывать!
— Вам придется это подписать. Вы же не хотите поближе познакомиться с мэтром Тома и его игрушками?
— Повторяю, я ни в чем не виноват и ничего не буду подписывать.
— Вы даже не прочли свиток.
— И не собираюсь! — Я швырнул бумагу к ногам следователя.
— Хмель, который еще не выветрился из вашей головы, добавляет вам куража, шевалье. — Следователь спокойно, даже как-то лениво подобрал свиток с пола. — Послушайте доброго совета, не доводите дело до пытки. К тому же, чистосердечное признание и раскаянье смягчит вашу участь. Святая инквизиция помнит о ваших заслугах и сожалеет о вашем падении, посему мы готовы проявить максимальное милосердие.
— Милосердие? Какое, к дьяволу, милосердие?
— Вы же не хотите умереть тяжело, шевалье? В муках и страданиях?
— Еще раз повторяю, я ни в чем не виноват!
— Ну до чего же вы упрямы! — Инквизитор вздохнул, развел руками. — Мэтр Тома, вы готовы?
— Да, монсиньор, — ответил палач и шагнул ко мне. Я невольно отшатнулся от него, вжался в стену.
— Назад! — крикнул я. — Вы не имеете права так со мной поступать. Я фламеньер и знатный человек!
— Тем горше то обстоятельство, что вы так низко пали, — ответствовал инквизитор. — Вам была оказана великая честь, а вы отплатили за нее изменой! Вы предали императора и орден, вступили в сговор с врагами империи, спровоцировали мятеж на Порсобадо, убили имперское должностное лицо и пытались путем подлога посеять раскол среди командоров.
— Это ложь.
— Ваша вина доказана, отпирательства бессмысленны.
— Я требую адвоката!
— Кого? — Инквизитор засмеялся. — Ах да, вы же свалились в наш мир с Луны. Я совсем забыл. Может быть, на Луне у вас принято другое судопроизводство. Но мы живем по нашим законам, шевалье. Мэтр Тома!
— Я хочу написать прошение императору!
— Нет, шевалье. Император даже не станет читать то, что написала рука изменника.
— Стойте! — Я отчаянным усилием попытался взять себя в руки. — Что будет, если я подпишу этот лист?
— Вы признаете свою вину, и Святая инквизиция, как я уже сказал, проявит к вам снисхождение.
— Что это значит?
— Вместо квалифицированной казни за государственную измену вы будете приговорены к публичному покаянию, лишению чести и ссылке, как это установлено нашими законами для знатных особ, совершивших менее опасное деяние.
— Квалифицированной казни? — Волосы зашевелились у меня на голове.
— Да. Государственная измена — самое тяжкое преступление против империи. Согласно статье 49 Уложения о наказаниях за него предусмотрено колесование для простолюдинов, сожжение на костре для духовных лиц и четвертование для знатных особ. Поскольку вы фламеньер, то есть лицо, облеченное правами и привилегиями как рыцарского сословия, так и духовенства, к вам будет применена комбинированная казнь — публичная пытка огнем и только после нее четвертование. Перед этим вы будете отлучены от святой Матери-Церкви, имя ваше будет предано проклятию, а герб публично опозорен.
— Герб дома де Квинси? — Во рту у меня пересохло. Странно, в этот момент я, хоть и охваченный паническим ужасом, подумал не о своей судьбе, а о сэре Роберте, имя которого будет опозорено.
— Да, — подтвердил инквизитор. — Будете подписывать признание?
— Сначала несколько вопросов, а там я решу.
— Конечно, — мне показалось, что де Бейлера удивили мои слова. — Что вы желаете узнать?
— Где доказательства моей измены? Вещдоки, как у нас принято говорить? Письма, расписки о получении денег от врагов империи, свидетельские показания, изобличающие меня?
— Они будут предъявлены вам на суде.
— Я бы хотел видеть их сейчас. Немедленно.
— Это невозможно, — нахмурился инквизитор.
— Отлично, — сказал я, ободренный его словами. — То есть вам нечем подкрепить обвинение против меня. Доказательств у вас нет. Я знаю точно, что их просто нет. Вы лжете, нагло и неуклюже. Вы пытаетесь пыткой вырвать у меня признание и на этом обвинить меня в вещах, которые я не совершал. Рассчитываете, что я под страхом пытки подпишу ваше сфабрикованное признание. Забыли одну вещь — я на суде запросто могу отречься от признания, полученного под пыткой. Но не это главное, господин законник. Желаете, я вас сейчас очень удивлю? Не вы один знаете Уложение о наказаниях Ростианской империи. Я еще в Паи-Ларране неплохо его изучил. И там есть Статья 68, где сказано: «Ежели подданный империи, дворянин, духовное лицо, либо человек подлого сословия, будет обвинен некоей стороной в преступных деяниях, и таковому обвинению не будет прямых доказательств, видоков и послухов, готовых дать показания под присягой, либо письменных документов, обличающих вину оного подданного перед короной, обвиняемый имеет право требовать суда Божьего и выставить своего защитника на поединок со стороной, обвинившей его в совершении противозаконного деяния, либо самому защищать свое доброе имя и репутацию, ежели к тому будет охота и способность». Я правильно цитирую закон, сударь?
Это был удар в самое сердце. Чистое туше, как сказал бы Пал Палыч Сычев, наш инструктор по рукопашному бою из клуба «Лориен». По лицу инквизитора я понял, что сукиному сыну нечем крыть. Он, гадина, блефовал, а я побил всю его мелкую шваль старшими козырями.
— Истинно так, — медленно заговорил инквизитор, видимо, пытаясь прийти в себя, — но это правило не распространяется на виновных в государственной измене.
— Покажите мне статью, где это сказано!
— Я не уполномочен это делать, шевалье.