"Фантастика 2023-176". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
. Поводив меня по чертогам, лейтенант Корада привел меня в огромный зал со стрельчатыми окнами и полом из разноцветных гранитных плит и здесь, велев ждать, оставил меня одного. Я походил по залу, рассматривая резные дубовые панно по стенам. Они выглядели очень старыми. Резчики очень искусно изобразили все растущие в этих землях растения, сплетая их в удивительно красивый орнамент. По стилистике эти панно совершенно отличались от того, что я уже видел во дворце, и мне почему-то подумалось, что это виарийская резьба. От разглядывания панно меня отвлек дворецкий, появившийся в дверях. Глянув на меня холодно и без малейшей симпатии, дворецкий застыл по стойке «смирно» и торжественно провозгласил:
— Их величества, король Эдельфред и королева Вотана!
Я не имел понятия, как вести себя в присутствии короля виссингов (Корада не дал мне на этот счет никаких указаний), поэтому склонился в самом учтивом поклоне, не поднимая глаз. А потом услышал приятный, грудной и звучный, женский голос:
— Добро пожаловать, шевалье Эвальд!
Я выпрямился. Несколько секунд мы рассматривали друг друга.
Королеву Вотану я бы назвал очень красивой женщиной. Она уже явно перешагнула свое сорокалетие, но краски ее лица были свежими — и это при минимуме косметики. Высокая, где-то моего роста, очень стройная и без всякого намека на полноту, с гордой посадкой головы. Светло-русые волосы королевы были заплетены во множество тонких косичек и собраны в сложную прическу, которая очень ей шла. Серые как зимнее небо широко расставленные глаза Вотаны на ее тонком лице казались огромными. Вообще, лицо королевы можно было бы назвать идеальным в смысле правильности черт, если бы не резкая линия рта, которая выдавала властность и жесткость характера. Вотана была облачена в опушенное мехом соболя платье из лилового бархата, колье на ее шее и перстни на пальцах искрились разноцветьем драгоценных камней. Король Эдельфред был ниже матери на голову и не унаследовал ни материнской красоты, ни материнского изящества. Юноша был одет по имперской моде, в лиловый пурпуан, лосины и берет с пером цапли. Светлые волосы короля были тщательно завиты, в ушах висели жемчужные серьги. Несмотря на юный возраст, король виссингов уже обзавелся заметным брюшком, а его широкое одутловатое лицо с двойным подбородком покрывал толстый слой белил, призванный скрыть усеивающие кожу угри. Если королева смотрела на меня вполне доброжелательно, то в выпуклых золотисто-янтарных глазах Эдельфреда были неприязнь и настороженность. Августейшую пару сопровождало несколько придворных обоего пола, роскошно разодетых — и ничем более не примечательных. Обычная кучка придворных бездельников.
— Государь, — я отдельно поклонился Эдельфреду, потом перевел взгляд на королеву и вновь поклонился: — Ваше величество.
— Вы обижаете наших подданных, шевалье, — сказала королева. — Это нехорошо и недостойно рыцаря.
— Я сожалею, ваше величество, но скажу в свое оправдание — трактирщик бросил тень на репутацию Левхада, как гостеприимного и хлебосольного города, и это требовало безусловного порицания.
— Что-что? — Королева улыбнулась. — И как же он посмел?
— Он подал мне пересоленное блюдо. Намерено пересоленное, ваше величество.
— Это отвратительно, — Эдельфред поморщился. — Я ненавижу пересоленную еду. Трактирщика следует сурово наказать.
— Прошу вас, ваше величество, не стоит, — попросил я. — Думаю, он раскаялся в содеянном.
— Вы очень великодушны, шевалье, — заметила королева. И она, и ее сын говорили на имперском языке без малейшего акцента. Или это опять какая-то магия? Тогда почему мне казалось, что Зерам Ратберт говорит с акцентом? Странно, очень странно. — Но ведь вы прибыли в Левхад не ради жаркого и виссенского имбирного меда?
— Истинно так, ваше величество. Я с недавних пор свободный рыцарь и потому ищу приключений.
— И вы считаете, что эти приключения следует искать в Левхаде?
— Мир велик, и нужно откуда-то начинать, не так ли?
— Вы мне нравитесь, шевалье, — Вотана милостиво улыбнулась. — Пойдемте, я вам покажу кое-что.
Она сказала что-то сыну, и король, высокомерно глянув на меня, отправился к выходу, таща за собой живым шлейфом всех придворных. Мы с королевой Вотаной остались вдвоем, если не считать гвардейцев, застывших по углам огромного зала.
«Кое-что» оказалось смежной с залом галереей, на стенах которой были развешаны картины — вперемежку портреты и сюжетные работы, с точки зрения живописной техники весьма примитивные — создававший их художник (или художники) представления не имели о перспективе изображения, правильном освещении, пропорциях и композиции. Портреты, как я понял, были весьма условны, поскольку лица на них были очень похожи, и все они, видимо, не несли сходства с изображенными на них людьми. По раннесредневековой традиции все портреты были подписаны — что-то вроде «Вольгенрик, сын Блеокрома Заики, король Виссении». Многофигурные композиции вообще напоминали вышивку со знаменитого ковра из Байе. Думаю, ценителям раннего средневекового искусства или современной живописи эти картины понравились бы.
— Вы так и не сказали нам, зачем прибыли в наши земли, — начала королева, когда мы вошли в галерею. — А между тем мы, зная вашу исключительность, можем предполагать все, что угодно.
— Мою исключительность? И что во мне исключительного, ваше величество?
— Все. Вести о шевалье Эвальде де Квинси разнеслись уже по всей империи, и мы многое знаем о вас. Например, о том, что вы пришелец из другого мира. Ведь это правда?
— Истинная, ваше величество.
— Потрясающе, — тут королева посмотрела на меня с неподдельным интересом. — А знаете, это обстоятельство в какой-то степени сближает вас с нами, виссингами. Прародители моего народа, Осс, Приан и Нэске, тоже пришли в Пакс из сопредельного мира.
— Я этого не знал.
— Как называется ваш мир, шевалье?
— Земля, ваше величество. А страна, откуда я родом, называется Россия.
— Вот, взгляните, — королева подвела меня к картине, на которой была изображена накрытая мглой ночная болотистая равнина, над которой летели три всадника с пламенеющими мечами верхом на крылатых белых конях. — Вот так это начиналось. Три божества сошли на землю, чтобы помочь своему народу одолеть орды врагов, живых и мертвых. В то время эта земля была поражена Мертвой Порчей, и наши предки начали очищать ее от виарийского проклятия. Это был долгий и тяжелый труд. Битвы и походы были тогда обычным делом, и наши руки чаще держали меч, нежели серп! До сих в наших землях сохранились остатки древнего чародейства, а ведь прошло столько лет!
— Вы были пришельцами на этих землях?
— Это вам сказали в военной школе Ордена? — Королева презрительно хмыкнула. — Нет, мы на них жили испокон веков. Пришельцами были виари, прибывшие в конце Второй эпохи из Калах-Денара. Они сначала основали тут свои гавани, а потом и начали захватывать эти земли силой оружия и черной магии. Их злая волшба породила Нашествие, которое сперва уничтожило их города, а потом причинило столько бед моему народу. Эта земля наша, шевалье.
— Империя тоже сражалась с Нашествием, — заметил я.
— Вы, имперцы, пришлые здесь. Вы вообразили, что нам нужна ваша помощь и до сих пор ссылаетесь на Дарайскую Хартию — мол, без вас виссинги не справились бы с Нашествием. Однако вам не говорят всей правды: подлинная Хартия была уничтожена, а вместо нее вброшена подделка, где записано, что Виссения становится частью империи на вечные времена.
— А присяга Тевдерика — она тоже поддельная?
— Да, вот он, — с каким-то удовлетворением в голосе сказала Вотана, остановившись перед портретом лысеющего мужчины с висячими усами и нависшим над ними красным крючковатым носом. — Король Тевдерик Первый, кузен королевы Вотаны. Некоторые у нас считают его героем, некоторые — предателем. Я же думаю, что этот человек из двух зол выбрал меньшее. Поскольку вы, как мы поняли, знаете историю Тевдерика, нет нужды объяснять вам, о каком зле речь.