"Фантастика 2023-176". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Я не успел ответить Элике — в шатер вошли девушки-прислужницы с водой для умывания и нашим завтраком. Элика выхватила у одной из них кувшин и выскочила на воздух. Я так растерялся, что не успел спросить, откуда она узнала про светляк; впрочем, в расспросах не было никакой нужды, я и без них понял, что эльфка все знает. Наверняка видела, как я ушел из шатра ночью, и, возможно, даже слышала наш с Домино разговор. Ну что ж, может, это к лучшему.
Большой Совет домов собрался на окруженной лесом вершине горы, у подножия древней полуразрушенной башни, некогда окруженной валами и стенами — ныне же от этих укреплений остались лишь заросшие кустарником развалины. С этого места открывался потрясающий вид на бухту и на заполнившие ее корабли виари. Элика тут же шепнула мне, что башня эта некогда называлась Гельдавур, Стражницей и была резиденцией магов, сподвижников Эская. По преданию, рядом с ней возникло первое из виарийских поселений на Мьюре, одноименное с башней. В древности вокруг башни горело кольцо неугасимых костров, и волшебный рог трубил с башни каждую ночь полнолуния в память о древнем обряде Дуанн-Азалас — церемонии Призыва Дракона. С тех пор от древних жилищ не осталось даже фундаментов, а вот башня уцелела, хоть и потеряла свое прежнее величие и два верхних этажа.
— Обычно Совет домов проводится на одном из ледоров, — рассказывала Элика, — но в этот раз выбрали Гельдавур. Все дело в том, что нынешний Совет очень необычный — на него прибыли главы всех домов. Такого не случалось уже много десятилетий.
— Как думаешь, почему это случилось?
— Не знаю. Может, все дело в проявившейся крови Зералина.
— В Брианни?
Элика кивнула. Лицо ее было хмурым, я понял, что она не хочет объяснять мне очевидное. Ну и ладно.
Площадь перед башней с трех сторон окружали ряды длинных деревянных скамей, на которых уже сидели виари — мужчины, женщины и даже дети, каждый клан особняком. На нас тут же устремились десятки внимательных и любопытных взглядов: видимо, наше появление было для этих людей неожиданностью. Вдоль фасада башни были установлены увитые гирляндами и шелковыми разноцветными лентами шесты с гонфалонами и значками кланов, и налетавший порывами утренний ветер развевал и трепал их, однако многие из этих штандартов выцвели, их шелк вытерся и пестрел аккуратно зашитыми дырами — зрелище величественное и печальное одновременно.
— Это древние стяги, они сохранились еще с Сухопутной Эры, и виари берегут их, как память о былом величии. Штандарт с вереском дома Лайтор ты уже знаешь, — просвещала меня Элика. — Крылатый конь — это герб дома Фейн. У дома О'Кромай на стяге изображена арка со звездами. На знамени дома Ларадас чаша. Солнце на синем — это стяг дома Амитас. А вон штандарт дома Туасса ад-Руайн — алый дракон на золоте. Цветы кувшинки и плеть дикого винограда символы дома О` Дор, именно этот род некогда правил Железной Землей. А вон тот стяг видишь? На нем корабль и серебряный полумесяц — это герб дома Марвента, которому принадлежал остров Порсобадо и прочие Марвентские острова. Ныне только название архипелага напоминает о могущественном народе, населявшем его!
Под шестами были установлены одинаковые резные кресла из рыбьей кости с высокими спинками, увенчанными ажурными коронами; Элика пояснила, что это места для дуайенов кланов и мистиков. Длинные скамьи справа от кресел предназначались для старейшин, небольшая скамья слева для нас. Во всяком случае, герольд повел нас именно к ней.
— А это для кого место? — спросил я Элику, показав глазами на еще одно кресло, установленное за местами для старейшин.
— Не знаю, — ответила эльфка. — Может быть…
Магичку прервал мощный мелодичный звук множества рогов и медных труб, раздавшийся с вершины башни, накрывший, казалось, весь остров и наполнивший все мое тело нервной дрожью. У меня появилось чувство, что я вот-вот увижу и услышу что-то невероятное. На мгновение наступила тишина, а затем прогремел дружный клич сотен собравшихся, приветствовавших глав домов, выходивших из башни.
Дуайены и мистики, облаченные в парадные одежды, — лиловые, черные и белые с золотом, — неспешно и чинно занимали свои места. Одного из глав я узнал: это был капитан Брискар — впрочем, эльф сделал вид, что мы незнакомы. Одновременно на скамьях расселись старейшины. Последней из башни вышла Эзиле, поддерживаемая под руки девушками-провожатыми: завидев ее, все собрание опустилось на колени и склонило головы. Элика тоже опустилась на колени и я, не зная, как себя вести, решил последовать ее примеру: так же поступили Домаш, Джарем и Ганель. Старейшую из виари подвели к предназначенному для нее месту, помогли сесть. Я заметил, что невидящие широко раскрытые глаза Эзиле обращены в нашу сторону, и мне показалось, что духовная мать виари знает о нашем присутствии.
— Вы можете сесть, — сказал мне герольд. — Не говорите и не вставайте со своего места, если вас об этом не попросят.
Я кивнул, сел на скамью, запахнув плащ, чтобы защититься от холодного ветра. Мои спутники последовали моему примеру. Элика что-то сказала мне, но я не ответил — все мои мысли были о Домино. Я не увидел ее среди глав домов, я не разглядел ее в толпе. К охватившему меня волнению добавилось нехорошее предчувствие. И это предчувствие оправдалось.
Собрание расступилось, пропуская на площадь перед башней еще одного участника. Высокий, надменный, сопровождаемый двумя вооруженными охранниками-виари, один из которых нес красный штандарт с молнией, а второй — значок дома Туасса ад-Руайн. Неизвестный гость был в черных одеждах и широкополой шляпе с высокой тульей, с тяжелым жезлом, увенчанным темно-зеленым кристаллом. Он остановился перед главами Совета и поприветствовал их, коснувшись рукой полей шляпы.
— Исан'д'Кур, высокочтимый посланник магистров Суль, Совет домов приветствует тебя! — обратился к нему Варин. — Прошу, займи предназначенное тебе место.
Сулиец прошел мимо нас, и я перехватил его взгляд — внимательный и изучающий, будто посол грозных заклинателей мертвых хотел хорошенько запомнить меня и моих товарищей. После этого он уселся на предложенное ему почетное место, и я счел разумным больше не смотреть в его сторону — до поры, до времени. Меня захватила новая мысль: интересно, а был ли этот сулиец в числе тех, кто наблюдал за моим боем с Митрой? А если был, то узнал ли меня?
Вторично над собранием прозвучала песня рогов, и начался молебен в честь древних богов и предков, который совершали мистики домов. Произносимые нараспев под аккомпанемент больших барабанов и колокольчиков фразы на байле были мне непонятны, но Элика, до конца решившая сыграть при мне роль переводчика, объясняла мне суть церемонии.
— Молебен состоит из трех действий, — пояснила она. — Первое действие — это хвалебная песнь о нашем минувшем величии. Мистики вспоминают времена династий Аруэ и Мирас, когда власть виари распространялась на все земли от Западного океана до Запустья и Дальних Степей, и не было во всем мире народа могущественнее и счастливее. Мистики вспоминают правление семнадцати королей Аруэ и двадцати двух королей Мирас и называют их образцовыми правителями, равными которым не было в мире. Они перечисляют названия двухсот двадцати пяти городов виари, каждый из которых был прекрасен и неповторим.
Первое действие продолжалось не менее часа: затем мистики при помощи служек набросили пурпурные плащи с капюшонами. К ним присоединился хор из двух десятков девушек и несколько музыкантов с трубами и рожками.
Новая песнь, которую мистики пели уже не вместе, а по очереди, рассказывала о событиях Нашествия и последних временах Аэрдвиарна. Печальной и торжественной была эта песня. Я не понимал слов, но мог почувствовать всю боль и печаль Морского народа, лишившегося своей славы, своего наследия, своей родины. Все напряжение и ужас долгой и безнадежной борьбы с чудовищным злом, наводнившим виарийские королевства. Все отчаяние тех, кто шел в последнюю битву, в которой нельзя было победить. И когда последний из мистиков закончил свое повествование, девушки запели печальную Песнь Амайре — Плач о погибели Аэрдвиарна.
— «Я видела то, чего не должны были узреть глаза мои и чего не могло выдержать сердце мое, — переводила Элика. — Я видела тебя, отец мой, лежащим на окровавленных стенах Тор-Ардира, рядом с павшими воинами, что сражались без страха и без надежды на победу. Был меч твой сломан, доспех иссечен, и алая кровь струилась из ран твоих на опаленные камни. Некому было омыть твое тело, некому было спеть над тобой погребальную песнь, ибо все полегли в тот черный день, и не осталось никого из живых. Почему сердце мое не разорвалось от боли, почему глаза мои не утратили свет, видя это? Я видела тебя, мать моя, как протягивала ты руки вслед уходящим кораблям, пока черная стрела не пробила грудь, выкормившую меня. Я видела это, и горе не прервало жизнь мою — почему? Я видела тебя, сестра моя, как металась ты между пылающими домами, прижимая дитя свое к персям своим, и не было тебе спасения от ярости Ваир-Анона, и не было для тебя выхода! Почему сердце мое не разорвалось от боли, почему глаза мои не утратили свет, видя это? Я видела тебя, брат мой, как бился ты в одиночку, окруженный врагами и обреченный на смерть, и твой последний вздох вошел в сердце мое и оледенил его холодом могильным. Почему душа моя не оставила меня, и не отдала я жизнь свою взамен твоей? Я видела тебя, возлюбленный мой, тот, кому поручила меня моя Судьба, как пал ты в последней битве, защищая меня от черной силы. И плач мой не поднимет тебя из мертвых, любимый мой, и не побегу я навстречу тебе в волнах прибоя, ибо рядом с тобой последнее пристанище мое, и не протянуть мне рук, чтобы обнять тебя, хоть рядом навеки легли мы в ледяную постель Смерти!…»