"Фантастика 2023-179". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Сулейман Великолепный, убивший почти всех кровных братьев, не захочет делиться властью, а уж тем более отдавать ее. Ведь перед Драконом все равны, что он, что простой землепашец. Слухи останутся слухами, а предсказания лишь предсказаниями — сказками.
Глава 4
Трактир «У Господа за пазухой» недаром слыл лучшим в Мендоре. Великолепная кухня на любой вкус, отменные повара, вышколенная прислуга, помещения на любой вкус — все это влекло в него столичную знать и верхи купечества; даже духовенство — аббаты и епископы — не оставляло трактир своим вниманием, когда желудок уставал от постов.
Луис де Кордова отдал коня слуге, поднял голову вверх и остановился. Вечернее небо осенней Мендоры заслуживало того, что уделить ему немного времени. Вид острых шпилей храмов на фоне багрово-золотого заката умиротворял, хотелось бросить все дела. В теплом еще воздухе — осени и зимы в Камоэнсе мягкие — резвились стайки ласточек.
Двое плечистых слуг в красных кафтанах, открывавшие гостям двери, замерли, держа створки распахнутыми. Кордова замер в шаге от них. Знаменитого поэта здесь знали хорошо.
Луис был настоящий аристократ — голубая кровь — молодой высокий красавец с большими синими глазами, по которому вздыхали многие девушки и женщины. Неизменно вежливый и улыбающийся, не спесивый, но знающий себе цену.
Одет он был как всегда со вкусом: элегантный серый с золотым камзол, сшитый по остиякской моде, остроносые сапоги мягкой кожи. Украшений он избегал, лишь открыто носил на груди рубиновое сердечко — символ вечной преданности и любви жене Изабелле
Губы его некоторое время беззвучно шевелились; наконец, он решился и с вошел в трактир, оставив роскошный вечер за дверью.
Нос его тут же уловил увлекательнейшую смесь запахов и ароматов: жаренной, печеной, вареной, пареной дичи, мяса и рыбы всевозможнейших сортов; острые оттенки диковинных приправ со всех концов Благословенных Земель; едва заметные в этом великолепии блюд напоминания о гарнирах.
Людской шум был почти не слышен, строители позаботились о покое и спокойствии важных гостей. Дальше по ярко освещенному волшебными лампами-шарами коридору находился общий зал с танцовщицами и музыкантами; любители уединения шли по широкой лестнице на второй этаж, где были отдельные залы с видом на сцену первого.
Туда и лежал путь Луиса де Кордовы.
— Я заказывал номер, — сказал он подошедшему к нему распорядителю.
— Да, конечно. Прошу вас, сеньор, ваш гость уже там.
Зала была небольшой, но уютной. У окна, выходящего во внутрь здания, стоял внушительный стол, заставленный графинами с напитками, разнообразными холодными и горячими закусками. Заказанные блюда еще не принесли.
За столом, ни сколько не интересуясь полуобнаженной танцовщицей на сцене внизу, читал растрепанный томик королевский маг Гийом. Ему оказалось недостаточно света многочисленных ламп, поэтому над головой чародея парило рукотворное солнце.
— Добрый вечер, Луис! — маг отложил книгу, поэт успел лишь прочитать часть имени на обложки — Мигель Эрнан…
— Замечательный вечер, — согласился поэт, — Принесите бумагу и чернила, — приказал он слуге, ждавшему распоряжений.
— Вдохновение? — сочувственно поинтересовался Гийом, потянувшись за бокалом.
— Да, — кивнул поэт.
— Тогда не буду мешать, прочтете, когда закончите.
— Вот, слушайте, — сказал вскоре де Кордова.
Какой сияющий вечер! Воздух застыл, зачарован; Белый аист в полете Дремотою скован; И ласточки вьются, и клиньями крыльев Врезаются в золото ветра, И снова Уносятся в радостный вечер В кружение снов. И только одна черной стрелкой в зените кружится, И клиньями крыльев врезается в сумрак простора — Не может найти она черную щель в черепице. Белый аист, большой и спокойный, Торчит закорюкой — такой неуклюжий! — Над колокольней.
— Ваши стихи меняются в лучшею сторону, — Гийом не стал тянуть с ответными впечатлениями.
— В какую же, интересно? — де Кордова по праву гордился каждой из написанных им строчек.
— За последний год стало гораздо меньше слюнявых любовных сонетов о несчастной любви и любви счастливой. Это не оригинально, все пишут что-то подобное, даже я лет в семнадцать слагал строчки, к счастью давно забытые, — маг улыбнулся кончиками губ.
— Вы правы, любовь уже не главная моя муза. Есть вещи в мире и кроме нее.
— Вот что значит женатый человек. Привыкли, остепенились. Право, Луис, мне стоило отступиться от вашей ненаглядной Изабеллы только для того, что бы вам открылись другие аспекты жизни, кроме сердечных бурь.
Поэт улыбнулся из вежливости. Маг шутил, а для него та ночь, когда они втроем с Бласом и Гонсало схватились с Гийомом, в корне переменила жизнь.
— Эти ваши строчки из последнего рукописного сборника мне понравились больше всего, — продолжил маг, — слов мало, смысла много:
Прекрасно знать, что бокалы Нужны для воды и вина. Плохо то, что мы не знаем. Для чего нам жажда нужна.— Спасибо. Давайте выпьем за осмысленную жажду, Гийом! — Луис поднял бокал.
— И за то, чтобы не приходилось пить воду из чужих источников, — присоединился к нему Гийом.
— Разрешите нескромный вопрос. Весь королевский двор перешептывается, что с вашим лицом?
— На-до-е-ли, — по слогам произнес чародей, — Промахнулся. Хотел себе глаз ножом выколоть, да в щеку попал. Понимаю, жена ваша ко мне давно неравнодушна, но подобные вопросы меня очень, — он сделал ударение на этом слове, — очень раздражают. Рана — пустяк, уж если ваше лицо, исхлестанное воздушной плетью и сожженное огнем, я в свое время восстановил, пусть и не сразу, то с этим точно справлюсь.
Луис натянуто улыбнулся. Он помнил, как его и Изабеллой называли «Чудовищем и Красавицей».