"Фантастика 2023-179". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Джайхар ругался, грозил, бил плетью, но освободить дорогу удавалось не всегда. Чем ближе они приближались к городу, тем больше видели мастерских, специально вынесенных за его стены: ручных сукновален, кузниц, кожевенных и прочих. Шум и гомон стоял такой, что уши закладывало.
Близость большого города так же явственно доказывала крепкая вонь — смесь всех запахов человеческой деятельности. Токат встретил их огромными воротами, придирчивыми стражами и стаями нищих, промышляющих воровством у приезжих. На узких улочках кипела жизнь. Луис, не переставая вертел головой. Токат не зря имел славу одного из крупнейших и красивейших городов мира.
Блеск и красота в нем, как и в любом большом городе, мирно соседствовали с грязью и убожеством. Огромные дома-лавки уживались рядом с десятками уличных торговцев. Кварталы дворцов с садами и храмами, обнесенные стенами, сменялись целыми районами, населенными проститутками, нищими, ворами и грабителями.
Гийом был привычен к лишениям, ему доводилось есть сырых крыс, но все же морщился, видя, как готовят пищу уличные повара. О чистоте алькасары не задумывались, о канализации и не слышали.
Занзий — место обитания султана — представлял собой город в городе. Высокие стены белого камня ограждали его дворцы, храмы, хозяйственные строения, сады и лужайки от остального Токата. За эти стены не проникал шум. Туда допускались лишь избранные — хозяева Алькасара, вершители судеб.
Джайхар, долго объяснявшийся с султанской гвардией — янычарами, провел свой маленький караван через одни из десяти ворот. Их уже ждали слуги султана.
— Не знаю, что вас ждет, северные шахи, но я желаю вам удачи! — сказал на прощание корасар, — Не гневите султана, смерть воина достойна в поле, а не в руках палачей.
Покои, отведенные Гийому и Луису, были просторны, а стражи в дверях суровы и непреклонны. Несколько дней они провели в неведении и беспокойстве. Еды, вина и фруктов было вдоволь, а вот занятий не хватало.
Маг мучился от скуки. Поэту было легче, он слагал хвалебные оды — касыды — в честь соловьев в саду, роз и женщин. Источником его вдохновения служили восточные красавицы, присылаемые в их покои.
— Гийом, я люблю Изабеллу, но неизвестно, придется ли мне еще увидеть ее, — вздохнул Луис, увидев чаровниц в первый раз, и решительно шагнул им навстречу.
Маг колебался дольше, прежде чем притронутся к своей девушке, он тщательно, с помощью магии проверил, не больна ли она. Он много слышал о подобных ловушках.
Бедра твои — как корни в борьбе упругой,
Губы твои — как зори без горизонтов.
Скрытые в теплых розах твоей постели,
Мертвые рты кричат, дожидаясь часа.
— Не знаю, как продолжить, — пожаловался поэт магу.
— Ты утолила мой огонь, теперь пошла отсюда вон! — рассмеялся Гийом, — «Мертвые рты» убери.
— Я серьезно, — обиделся Луис.
— И я серьезно. Здесь не Камоэнс, — в который раз повторил Гийом, — Не читай алькасарам стихи о любви — они не поймут, ибо не знают ее. Читай о страсти, именно страсть испытывает настоящий сипахий к той, что согревает его постель. Страсть к ее красоте и молодому телу, не больше.
Вообще, женщина для настоящего мужчины здесь важна только в двух состояниях. Матери — то есть той, кто тебя родил — конкретной женщины. И объекта сиюминутного желания. Все. Жена — словно объект мебели, к детям они тоже привязаны слабо. Ночные Матери имеют такую власть над алькасарами именно потому, что они — Матери, ждущие своего сына — дитя ночи — Дракона. С этими дамами мы, я уверен, вскоре познакомимся.
— Среди них есть молоденькие? — весело спросил де Кордова, — Или одни старухи?
— Есть. Ночная Матерь — это состояние духа, а не тела. Остияки-дипломаты пишут о них как о ведьмах, и думаю, не зря.
На пятый день в дверь их покоя вступил толстый сановник-евнух, разряженный в парчу, и тонким визгливым голосом объявил о том, что сегодня вечером их примет Султан. Говорил он через толмача.
— Я пришлю к вам брадобрея, парикмахера и портного, — добавил евнух, окинув их брезгливым взглядом, после чего удалился — гордый и важный.
— Он словно женщина, — брезгливо поморщился Луис, — Кожа умаслена, благовония провоняли всю комнату. Как можно быть таким толстым?
— Алчность. Евнухами — смотрителями гарема — становятся здесь добровольно. Меняют мужскую силу на власть, богатство и близость к султану. Евнухов часто назначают чрезвычайными посланцами султана. Их сообщество имеет большое влияние.
Брадобреи подровнял усы и бородку Луиса. Гийом потребовал, чтобы его выбрили начисто. Парикмахер обстриг космы, отросшие за месяцы странствий. Портной, прибывший вместе с армией слуг и кипой готовых платьев, переодел их согласно алькасарской моде.
Гийому привык к широким шароварам, невесомым рубашкам и ярким длинным халатам, Луису же все это было ново.
— Отлично выглядишь, — подбодрил его маг, — Вылитый сипахий, только глаза светлые, да нос прямой.
Евнух, вернувшийся с проверкой, тоже одобрил превращение. Его сопровождал крепкий волосатый детина, яркие одежды на котором смотрелись так же неуместно, как парча на волке.
— Какой красивый и мужественный шах стоит предо мной, — евнух попытался коснуться загорелых щек Луиса.
Поэт отпрыгнул от него как от ядовитой змеи. Тот рассмеялся, тряся тройным подбородком.
— Прыткий и ловкий, смазливый — глаз не оторвать. Я люблю таких мужчин, — он развернулся и положил руку на плечо молчаливого детины.
После его ухода Луис долго ругался.
— И сюда остийская зараза пробралась! Мерзкий мужеложец!
— Точней отсюда в Остию. Им нравиться не только «любить», но и смотреть, как этой гадостью занимаются другие. Для того и сопровождение. Не поворачивайся к нему спиной, — посоветовал маг.