"Фантастика 2023-181". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Чтобы хоть как-то помешать приближающейся катастрофе, Ломон воскликнул:
– Да мало ли на свете Мошкиных Марий!
– Родившихся в Мончетундровске и переехавших потом в Африканду?.. – посмотрела на него Олюшка так, будто он признался, что парочку подобных Марий скушал за ужином.
– Где родившихся?.. – еще сильнее округлились глаза у… получается, что у Марии Мошкиной.
– В Мончегорске! – поспешил двуединый исправить хотя бы эту оплошность. – Моя… коллега увлекается краеведением и часто придумывает собственные названия.
– Сам ты придуманный, – огрызнулась осица, а потом впилась в Мошкину влюбленно-восхищенным взглядом: – А вы уже написали «Не забудь порезать грибы»?
– Что?! – закричали теперь, все, даже Медок что-то негромко тявкнул.
«Вот и все, – обреченно подумал при этом Ломон. – Теперь уже не выкрутиться. Жаль я не дал этой чокнутой книгочейке взять с собой тесак…»
Но тут Мария Мошкина неожиданно рассмеялась:
– Так вот вы меня откуда знаете! Следили за конкурсом, где мы с этим рассказов участвовали! Или вы сами тоже там были?.. Как вас зовут?
– Ее зовут Ольга Дмитриевна, – громко, четко, с откровенным вызовом произнес Ломон.
Олюшка рванулась к нему через Васюту:
– Да я тебя, скотину двуединую!..
Васюта развел в стороны руки, препятствуя нежелательному контакту:
– Спокойно, спокойно, не надо! Брейк! – и закивал совершенно уже обалдевшей Марии: – Все хорошо! Все в полном порядке! Просто мы долгое время жили в лесу, ну и, ясен пень, слегка одичали.
– Может, высадим их? – ничуть не заботясь, что «они» его прекрасно слышат, спросил у сестры Михаил.
– Я даже не знаю… – проговорила та.
– Мы больше не будем, – свирепо зыркнув на сидящую рядом с ним парочку, сказал двуединый. – Даю вам слово. За доставленные неудобства я заплачу отдельно. Верите?
Как говорится, нет худа без добра. Как ни опасен, как ни чреват провалом был сам этот конфликт, зато после него все – кто надувшись, кто напрягшись, кто, как Медок, просто заснув, – до самого Мончегорска ехали молча.
Лишь миновав памятник покорителям Монче-тундры на въезде в город, Мария Мошкина сухо спросила:
– Вам куда?
Михаил возмущенно фыркнул: мол, еще спрашивает, где высажу – туда и приехали, но все же вслух ничего не сказал, и Ломон ответил девушке:
– Металлургов, тридцать девять, если не сложно. Так бы можно и где угодно, но у нас нет с собой денег, так что я поднимусь домой и вынесу.
– Не нужны мне ваши деньги! – возмущенно отреагировал Михаил. – Так что где угодно вам и будет.
Однако высадил он сталкеров, не сказав больше ни слова, на площади Революции, сразу за серым, с вертикальными рядами узких окон, зданием городской администрации. Собственно, тридцатый девятый дом, представляющий собой прямой угол со сквозным проездом возле «места сгиба», одной стороной выходил как раз на площадь, так что, по сути, привезли их прямо к дому.
«Спасибо», выбираясь из «Лады», сказали и Ломон, и Васюта, промолчали только все еще дующаяся Олюшка и бессловесный в принципе Медок, но в ответ кивнула лишь Мария, и двуединый в общем-то хорошо понимал недовольство брата с сестрой – сам бы он на их месте, весьма вероятно, высадил подозрительных «буйных» пассажиров сразу же, а еще скорее, и вовсе бы не стал подвозить такую странную компашку.
Впрочем, выйдя из машины и оглядевшись по сторонам, осица тут же дуться перестала. Увидела стоявший в центре площади памятник Ленину и ткнула на него пальцем:
– Это кто, ваш император?
– Не совсем, – поспешно ответил Васюта, – но почти. Точнее, он-то как раз как бы царя и сбросил. Не совсем он, но… Короче, долго объяснять. В общем, это Ленин. То есть на самом деле он как бы Ульянов, а Ленин – это вроде как прозвище.
– Ничего не поняла, – усмехнулась Олюшка, – но если ему такое погоняло дали, значит, ленился много. Потому, видать, «не совсем» и «как бы». Непонятно только, за что ему тогда памятник… – Но тут она, повернувшись, увидела над зданием администрации российский триколор и сменила тему: – О! Флаг такой же, как и у нас был. Раньше, до Помутнения еще, я не застала, только на картинках видела.
– Ну так ясен пень, такой же. Россия ведь и у вас, и у нас. Только у вас империя, а у нас федерация.
– Империя!.. – печально усмехнулась осица. – На кусочки расфигаченная… И даже неизвестно, есть ли в Петербурге император. Да и сам Петербург тоже…
– А давай мы с тобой это и выясним! – загорелись глаза у Васюты. – Мы же не всю жизнь будем артефактами торговать!
– Чем это вы собрались торговать? – раздалось вдруг сзади. – Документы предъявите. Вы тоже. И собаку держите во избежание эксцессов.
Последнее относилось уже к Ломону, который, развесив уши, заслушался диалогом Васюты с Олюшкой и не заметил, как к ним подошел полицейский патруль – совсем молодой парень с погонами без лычек и старший сержант лет двадцати пяти. Оружия при них не было, но руки обоих недвусмысленно лежали на рукоятях дубинок.
– Сначала вы предъявите! – гордо выпятив грудь, шагнул к полицейским Васюта. – А то знаю я вас!
«Ой, ду-ура-ак! – чуть было вслух не простонал двуединый. – Нашел время, когда перед курочкой хвост распускать!»
Рядовой полицейский выхватил дубинку. Старший сержант поднес к губам рацию, явно собираясь вызвать транспортное средство для доставки наглых подозрительных гавриков в отделение. Ломон в успокаивающем жесте выбросил перед собой руки:
– Постойте! Я вам все сейчас объясню. Мы просто только что вернулись из похода, слегка одичали, верите? А документы мы с собой не брали, чтобы не потерять в лесу. Но вот мой дом, – показал он. – Давайте я сейчас поднимусь и вынесу паспорт.
– В отделении разберемся, в какой вы поход ходили, – снова поднес к губам рацию старший сержант.