"Фантастика 2023-183". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
И ни души.
Ни обрывка газеты, ни кошки на заборе, ни лая собаки. Ничего.
Лишь широкая дорога, пустые газоны и огромные махины из кирпича, стекла и черепицы.
Это не поселок. Это декорации, ставшая явью картина художника-шизофреника, город-призрак – что угодно, но не место, где живут…
Дорога тащила под уклон. Там центр низины. Где-то там, пока скрытое домами, озеро, но мне казалось, что я уже вошел в невидимую воду, заполнившую всю эту впадину, и ухожу под нее все глубже…
От улицы вправо и влево отходили
Стекло целиком ушло в дверцу, теперь не скрадывало звуков снаружи, но легче не стало. Наваждение не пропало. Только еще хуже – тишина…
Полная, совершенная тишина – кажется, еще тише, чем возле дома Дианы. Там хотя бы был лес, там были ветви деревьев, которые могут раскачиваться – едва-едва, бесшумно, но хотя бы глазом можно поймать, хоть малейший признак жизни.
Здесь же, в низине, за высоким забором, между махинами домов, все застыло. Все мертвое. Ни звука из-за окна.
Я вдруг заново – будто только теперь он заработал – услышал звук мотора. Я перестал замечать его за часы пути. Но в этой тишине… Посреди широкой, пустой улицы, идеальных газонов и огромных домов – в этих нереальных декорациях…
Я привык, что в гнездах тихо, а вокруг никого, но не при дневном свете. Сверху палило солнце. Прожектор над съемочной площадкой, который забыли выключить, хотя все актеры давно разошлись. Или затаились?
Все окна во всех домах из тонированного стекла. В тени темные, на солнце еще чернее. Непроглядные. Что за ними? Тоже пустота и тишина, без единой живой души, или…
В этой ватной тишине даже безупречно отрегулированный мотор «мерина» урчал громко, слишком громко. Мне безумно хотелось заглушить его, прямо сейчас, но это значит остаться здесь, посреди дороги, на виду…
Медленно скатываясь под уклон, я поравнялся с одним из съездов. Проем в живой изгороди, раскрытые ворота, дом. Сбоку гараж.
Но его ворота опущены, а поднять их… Гараж может быть заперт. Или ворота заклинит. Как давно ими пользовались в последний раз? И вот тогда-то, если кто-то подглядывал за мной из-за этих тонированных стекол, скрывающих соглядатая, и еще сомневался, поднимать ли тревогу, тут уж…
До следующего дома проехать? Опасно. Катя говорила, во всех домах вокруг дома чертовой суки живут ее пурпурные. Надо смотреть, нет ли приоткрытых фрамуг, – это верный знак. Чем дальше к центру поселка, тем больше шансов напороться на них.
Я почти видел, как где-то в глубине этих роскошных махин они просыпаются. Поднимаются, верные псы, потревоженные непонятным шорохом. И, принюхиваясь и прислушиваясь, бредут к окнам, чтобы выглянуть на улицу. Все ли в порядке? А кто это вон в той машине, что прогрохотала только что по улице?
Но и сидеть здесь, посреди улицы, у всех на виду, даже
Я чуть прибавил…
Изнутри по вискам повеяло холодом.
Я замер. Сердце ударило – и тоже затихло. Вот и все! Попался! Так быстро, так глупо… В голове мутный вихрь, порывы сменяли один другой: по тормозам, остановиться, не приближаться к ней! Нет, не останавливаться, а назад, не тормозя, не перекладывая передачу, а сразу в разворот и прибавлять, прибавлять, прибавлять! Но ведь ворота закрыты, и теперь, когда она меня почувствовала, ворота не откроются передо мной…
Но прежде чем я успел что-то сделать, касание пропало.
Машина как ползла, так и ползла вперед.
Я не чувствовал чужого удивления. Не чувствовал попыток влезть в меня. Не чувствовал ничего, даже малейшего касания.
Потом снова потянуло холодком, но не упругие щупальца, а что-то густое, рыхлое, мягкое… Коснулось – и опять медленно схлынуло, как сползает с берега уставшая волна. Не осмысленное касание, а что-то живущее само по себе, не интересующееся мной, расслабленное, сонное.
И снова накатило, и опять сползло, но на этот раз не совсем. Капли холодного, липкого киселя остались на мне.
И снова поднималась холодная волна.
Машина медленно катилась вперед, к центру поселка, к дому, который облюбовала чертова сука, и холодные волны накатывали на меня все гуще, обхватывали крепче. Теперь касание не обрывалось, даже когда волны сползали с меня. Лишь пульсировало: сильнее – слабее, сильнее – слабее.
И вместе с липкими волнами накатывали зыбкие образы – слишком зыбкие, чтобы я мог их разобрать, но я чувствовал, как они прокатываются через меня. Туда-сюда, туда-сюда, в ритме чужого сна. Ее сна.
Господи… Да ведь до дома, где она, еще почти двести метров…
Я поравнялся с ответвлением вправо, к белоснежному дому с зеленой черепицей поверх всех многочисленных крыш-уголков, крыш-скосов над балконами, крыш-конусов на башенках… Дорожка уходила куда-то в арку под дом – в подземный гараж? Во внутренний двор? Или пронзает дом-замок насквозь, а сзади отдельный гараж?
Если даже и так, то он все-таки прикрыт домом. Не на виду. Я повернул.
Дорога, хоть и мощеная, была ровной как лед, машина плыла. Дом надвигался на меня каменной горой, все ближе и ближе, теперь я разглядел кондиционеры, искусно замаскированные в ломаной архитектуре.
Холодный прилив в голове перестал нарастать. Я шел вдоль берега, по колено в вязком киселе…
Дорожка нырнула вниз – и я вкатил в темный зев. Светлый проем впереди был, но робкий, в тенях. Все-таки не сквозная – во внутренний дворик.
Пусть дворик. Только бы там уже не стоял еще один такой же пурпурный «мерин»!
Я выкатил под свет, во двор-колодец внутри дома. Мощеная площадка, неработающий фонтан в центре, но меня интересовал не фонтан, не стены, не ступени и не огромные двойные двери…