"Фантастика 2023-198". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Правда, вряд ли на этот мир, очень, похоже, бедный ресурсами, кто-нибудь всерьез польстится. Но на всякий случай я решил об их координатах никому не сообщать без крайней нужды.
Из этих размышлений, самых пространных, меня вывел толчок носом в колено. И Поэт пискнул:
— Хочешь взглянуть на Усыпальницу?
Я решил, что это культовое место мышек, кивнул и пошел за ребятами. Изучать — так изучать.
В этой части пещеры было совсем темно, грибы не росли и ничего не росло; вообще казалось достаточно неуютно — и я фонарь зажег. И в свете фонаря увидел, что пещера уже не слишком-то и естественная — под ногами уже не песок,
— Боец, — спрашиваю, — чья Усыпальница?
Старший Мыш сел, поднял мордочку и свистнул:
— Ваша. Больших. Тебе интересно?
Меня чуточку так тряхнуло. Интересно, пожалуй. Мороз по коже. А Поэт вздохнул и пискнул:
— Красиво и гордо. Чувствовали смерть. Пришли сюда умирать. Народ с достоинством.
И побежал вперед по плитам к стальному трапу, который вел вверх, в черную темноту. Я поднял фонарь и увидел, что там, наверху, открытый люк, толстенная броневая плита. А в люке уже совсем непроницаемая темень.
— Можно подняться? — говорю.
Мыш только подпрыгнул утвердительно. А Поэт свистнул сверху:
— Надо видеть. Надо помнить, учиться предсмертному спокойствию. Благородные враги.
Я пошел. Мышки истоптали трап основательно, чувствовалось, что много поколений по ним поднималось. Почему-то мне сразу стало понятно, что это мышиные ножки ступеньки сбили, а не человеческие ноги. Другие следы остались. Меня очень тронуло, что мышки ходили помянуть людей и уважали их достоинство перед лицом Вечности… только вот на человеческое поведение это благородство духа было как-то не очень похоже в моем понимании.
Мы влезли в люк и осветили все внутри фонарем. Это место было похоже на шлюз, какие бывают на космических станциях — маленький кубический такой закуточек, в котором только и есть, что бронированная дверь, тоже открытая, но вся в уплотнителях, и ясно, что раньше закрывалась герметично.
А за этой дверью располагался бункер. Громадный, как город в миниатюре.
Может, типа бомбоубежища, может, более универсальная штуковина — только видно, что вещь строилась на века и с размахом. И вовсе не с той целью, чтобы кто-то там, уставший от жизни, сюда пришел умирать, а совсем наоборот, чтобы эти самые пришедшие выжили, невзирая ни на какие внешние катаклизмы.
Он был очень обширен, этот бункер. И оборудован так же шикарно, как та капсула, в которой я Эдит нашел. Чувствовалось, конечно, что мышки, которые первыми сюда попали, большую часть всяких бытовых предметов взяли себе — но все равно, поразительная роскошь. Искусственные окна, за ними системы для создания трехмерной голографической картинки — электроника, конечно, в прах рассыпалась, но на голограммах пейзажи убитого мира были, наверное. Или еще какие-нибудь местные прелести — но обычно делают пейзажи, посентиментальнее. Мебель, которая уцелела, в музей годится, блистательный модерн, стены отделаны чем-то… сразу не поймешь, что за материал, но выглядит здорово и сохранилось на диво. Отдельные такие номера тут были, сущий люкс, а еще спортивный зал, наверное, с какими-то ржавыми штуковинами и нечто вроде салона… Наблюдательный пункт я нашел, чтобы спасшиеся могли поглядеть, как во всем остальном мире дела — оптика все-таки сохраннее, чем электроника. В оптике я увидел величественные
В общем, бункер по последнему слову, по самому последнему. Чудо науки и техники. И вся эта прелесть завалена скелетами, буквально. Всюду кости. Я поднял один череп поглядеть. Антропоиды, совершенно точно, почти такие же, как мы. Может даже, думаю, те самые, которые начали эти апокалипсические игрушечки, вот весело-то. А мышки их считают благородными врагами. Что-то про смерть с достоинством толкуют. А эти покойные убийцы просто мечтали поубивать всех, кроме самих себя. Но при этом уцелеть, хоть весь мир провались.
Одежда в пыль истлела. Зато на некоторых черепах противогазы сохранились. Ну да. Помогли вам противогазы, бункер и все такое. Господь не фраер.
А на кухне, откуда, конечно, вытащили в незапамятные времена все, что только можно, я нашел несколько показательных вещей. Их, наверное, проверили и бросили.
Баллоны с ядом для грызунов-паразитов. Смешно, действительно. У меня появилось настолько нехорошее чувство, что даже глаза стало жечь и в животе похолодало.
— Ребята, — говорю, — пошли отсюда, а?
А мышки меня не поняли. Наверное, решили, что настроение у меня испортилось от скорби и памяти. А мне просто было стыдно, и все. А я все думал, из каких соображений мышки не заняли это отличное место для жилья. Может, конечно, только из уважения или, там, из местных суеверий — но, может, у них подсознательно дурная память осталась. Страх пополам с брезгливостью охраняют понадежнее абстракций вроде уважения — а в мышином мире особенно.
Яд у меня из ума не шел, вот что.
Из-за того, что я замолчал и все такое, мышки тоже тактично молчали. Чтили память моих родичей. Меня только толкали и покусывали за ноги, когда надо было сворачивать. А я почти по сторонам не смотрел в мрачных мыслях о бренности.
Тем более что места тут были глухие, безмышные, а из всех живых существ бегали только многоножки чудовищной длины, о которых мне сообщили, что они вкусные, но могут насмерть укусить ядовитыми челюстями, поэтому ловить надо умеючи. А «пещерные водоросли» то тут, то там свисали с потолка и колыхались на сквозняке, как лохмотья савана на привидении, что мне, конечно, угнетенный дух не поднимало.
Я даже не заметил, как мои товарищи притормозили и сели. Я сделал еще несколько шагов вперед по инерции — и тут мне навстречу запищали и заскрипели пронзительно:
— Большой, стой! Я тебя ждал, но стой на месте!
Я чуть не упал от неожиданности. А тот, кто сказал, что ожидал меня, впрыгнул в луч моего фонарика. Я сразу понял, что это Пророк — ибо личность в луче света выглядела удивительно и незаурядно даже внешне.
Он был весь седой, совсем седой. Без одежды — а туловище обросло косматой седой шерстью. У него на голове росла седая грива, волочившаяся по полу. А мордочку покрывали страшные шрамы, через которые прорастали длинные вибриссы и неровные клочки седой шерсти — и от глаз остались пустые дыры, затянутые розовой кожей. А большие уши были широко расправлены, наведены на меня, как локаторы, и шевелились.