"Фантастика 2023-198". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Я никогда не встречал больших меломанов, чем мышки. И тогда, увидев, как они слушают музыку, грустно подумал: как жаль, что во всех цивилизованных мирах тонкие ценители искусства всегда друг друга жрут… неужели не в силах человеческих это исправить?
Но вопрос показался мне философским до неприличия и, пожалуй, риторическим. Я стал с ужасом ждать, когда запись закончится.
Потому что было понятно, что примирило их высокое искусство только на время.
Но надо отдать должное мышиному эстетическому чувству —
Правда, шестерки Большого Босса основательно просекли обстановку, насторожили уши и ощетинились. А семейство Большого Мыша сомкнулось в компактную группу и явственно приготовилось к рукопашной. Но серенький интеллектуал с крученым шнурком на шее свистнул на боевиков и запрыгал ко мне, выгибаясь дугой, немного боком — очень выразительно, только я еще не знал, что такие жесты выражают.
А я спрыгнул со ступенек. Он отпрыгнул в сторону и пискнул:
— Разговаривать. Не убивать.
И присел, протянув руки.
Ну что ты будешь делать!
Большой Мыш ко мне подошел — просто подтек по полу, как только настоящие крысы умеют, и все его семейство просочилось следом. Боевики их проводили носами, но не шевельнулись — так что дамы и дети Мыша без помехи уселись с двух сторон от меня, как почетный эскорт, а сам Мыш попрыгивал рядом со мной мелкими прыжочками. Потрясающая пантомима, только совершенно непонятная.
Я погладил Мыша между ушей — все смотрели на мою руку — а потом сказал серому:
— Говори. Я слушаю.
Серый облизал ладошку и потер кончик носа. И сделал несколько шагов, чтобы меня понюхать, но Мыш сделал «к-к» — а это значит: «отвали, не трогай».
Серый смутился и сел. И свистнул в сторону:
— Я Разведчик. Служу Большому Боссу.
Мыш кашлянул презрительно и отвернулся почесать около хвоста — два боевика подпрыгнули боком, но снова сели. Нас, похоже, почему-то нельзя было просто атаковать. Разведчик вздохнул и пискнул:
— Музыка хороша. Большой Босс любит. Дай. Большой Босс обменяет твою жизнь на музыку.
Я почесал бок, демонстративно, как смог. Они оценили.
— Моя жизнь, — говорю, — так при мне и будет. И их жизни. Пошли вы…
Разведчик начал увлеченно чесать живот. Зато боевик, бурый, кудлатый, весь в рубцах, пискнул:
— Я тебя съем. Много мяса. Надолго хватит.
И начал медленно ко мне подходить — а его коллеги присоединились. Тогда я сказал:
— Я вас убью, а мясо брошу. Пусть ест, кто хочет. Ясно?
Они остановились. И Разведчик пискнул:
— Отдай записи. Почему не хочешь? Отдай — и все живы.
— Отдайте мой ремонтный автомат, — говорю. — Воры.
Они приосанились. Похоже, у слова «воры» тут положительная эмоциональная окраска. Разведчик даже пискнул:
— Украли хорошо. Взломали пароль. Отключили защиту. Умные, — со скромной гордостью.
— Ну да, — говорю. — Теперь ничего не дам. Ни еды, ни музыки. И буду тут жить и чинить
А дальше мне оказалось проще с боевой готовностью — я просто скинул бластер с плеча, а им пришлось лезть в кобуру. И поэтому они проиграли.
Просто потому, что я человек, а не их сородич, и руки у меня к оружию более приспособлены. А что такое оружие, мышки хорошо знали. И тихо ушли в тень, не пытаясь затеять перестрелку. Я так понял, что теперь они решили заставать меня врасплох.
Печально. Зато мой товарищ Мыш два раза лизнул меня между пальцами и пискнул:
— Все в порядке. Будет караул. Будет ремонт. Все будет.
— Да, — говорю. — Все будет. И даже ужин будет.
А сам ужасно радовался в тот момент наличию на борту синтезатора белка — и думал, что в случае чего я им еду сооружу из любой местной неорганики, в неограниченном количестве. И мои друзья немножко поправят себе здоровье.
На тот момент я еще глобально не мыслил.
Эдит и Поэт перепугались совершенно одинаково. Только обозначили свой испуг разными жестами.
Эдит вскочила на койку с ногами и завизжала, а Поэт молча прижался к стенке всем телом, и мордочкой, и ладонями, будто хотел в нее спрятаться.
Я сказал:
— Не надо нервничать. Это наши друзья. Они будут нас защищать.
На Поэта это произвело более выраженное впечатление. Он спустился на пол и стал обнюхиваться с Мышом и его командой. А Эдит сделала убитое лицо.
— Марсэлл, — говорит, тоном «горе мое», — ну неужели так необходимо было набирать сюда битком этих кр… мышек? Что, снаружи никак нельзя было договориться?
— Нет, — говорю, — дорогая. Не знаю, как на Строне, а у нас, на Звезде Грома, друзей приглашают в дом. А наш дом в настоящий момент заменяет этот звездолет.
Эдит посмотрела на меня неизъяснимо.
— Марсэлл, — говорит, — иногда я тебя ненавижу.
— Я тебя тоже люблю, — говорю. — Ребята, располагайтесь. Сейчас я еду принесу.
И все это общество меня проводило за дверь движениями носов.
Ребята, я понимаю, что я вас уже задолбал рассказами про мышиные обеды — но вы поймите, невозможно по-настоящему постичь эту культуру, если не учитывать их отношение к еде, любви, стихам и музыке. Да — и к дракам. Это у них просто киты, на которых мир стоит. Или черепахи, не знаю.
Ибо Поэт был принят семейством Мыша очень хорошо — именно потому, что он творил стихи. А я был связан с двумя другими святыми вещами — едой и музыкой. Мыш теперь охранял не только мою особу — из чистой дружбы. Он теперь помогал мне сохранить Музыку — это, по-моему, наполняло его миссию другим, высшим смыслом. Он ведь тоже слушал там, около звездолета — и сказал мне: «Большой, это чудо. Мы были счастливы». Так что Мыш ужасно торопился наружу — патрулировать местность. И буквально через десять минут — только перекусив — он и его старшая жена в сопровождении двух старших мышат, самца и самочки, отправились патрулировать окрестности.