"Фантастика 2023-201. Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
И, так как его остановили другие гонщики и не позволили сделать это вне гонки, он решил провернуть это на треке, выставив все произошедшее или несчастным случаем, или, что вероятнее — моей собственной виной!
Ведь я сам признался, что совершенно не имею опыта управления мотоциклом — кто после такого признания удивится тому, что такой участник сошел с дистанции и превратился в пропитанный пылающим бензином кусок сплющенного металла?
Неплохой расчет, весьма неплохой.
И, если бы не имплантированная память вкупе с самоконтролем, я бы уже катился по асфальту… до первого твердого препятствия на моем пути.
Но Винсенту недостаточно неудачной попытки. Он намерен довести дело до конца, даже если придется для этого применить магию. Он готов даже переступить через запреты гоночного сообщества, зная, что после этого с ним больше никто не захочет гоняться. Злоба банально застила ему глаза и ни о чем, кроме как о том, чтобы уничтожить меня, он думать больше не мог.
Винсент перестроился прямо передо мной и резко сбросил скорость, да так, что я чуть не въехал в него!
В последнее мгновение я выжал тормоза, едва успев вспомнить о том, что жать их надо плавно, и мотоцикл резко замедлил ход, клацнув подвеской и за малым не встав на переднее колесо!
Откинувшись телом назад, я снова приземлил оба колеса на асфальт, в два движения скинул вниз две передачи, компенсируя потерянную скорость, и, не дожидаясь, когда Винсент обернется и замахнется рукой, обернутой в несколько слоев маны, выкрутил газ и вместе с ним — руль, обходя противника снова и снова отрываясь от него.
Конечно же, он не мог этим не воспользоваться.
В зеркало заднего вида я видел, как он прицелился в меня рукой, и в тот же момент резко дернул руль в сторону, разрывая зрительный контакт!
Поток маны ударил чуть впереди от того места, где я только что был, и асфальт в этом месте сильно заблестел и залоснился, словно маслом натертый. Какая знакомая штука — Универсальная Смола! Несложное плетение, которое превращает любое твердое вещество в аналог густой и вязкой смолы, в которое проваливается все, что тяжелее кролика.
Подобное заклинание было очень полезно в битвах, особенно против конницы, на больших открытых пространствах. Набравшие огромную скорость лошади попадали передними ногами в Смолу и падали, ломая колени. Всадников, как из катапульты, выбрасывало из седел инерцией, они сталкивались друг с другом в воздухе, ломая ребра, насаживались на собственные же копья, а сзади в этот момент напирали новые ряды конницы, не успевшей среагировать и затормозить.
Я отлично знаю, как это работает — я сам это делал.
И вот теперь это попытались сделать против меня. Если бы я не успел среагировать, переднее колесо мотоцикла провалилось бы в Смолу по ступицу, и я полетел бы вперед, навстречу шершавому асфальту, со скоростью ста километров в час.
Я бы, конечно, справился с этим. Я бы, конечно, выжил. Но Винсент-то об этом не знал.
А даже если бы и знал… Проклятье, что это за мир такой, что каждый второй встреченный аристократ меня убить пытается?!
В любом случае, у меня теперь официально развязаны руки. Уехать от него я не могу — он быстрее. Использовать магию… Могу, но не хочу — это лишит весь мой план, согласно которому я вообще решил участвовать в гонке, всякого смысла, ведь всем этим гонщиками я перестану казаться «андердогом» — соперником, который гарантированно должен проиграть.
Но я знаю, что делать. И я даже не буду его убить. Даже не буду калечить. По сути дела, вообще ничего не буду с ним делать.
Он все сделает сам.
Я выжал сцепление, и, продолжая катиться по инерции, опустил вниз правую руку, в которой сгустился нож. Мягкий бросок снизу вверх — и нож полетел по пологой дуге впереди меня, сначала поднимаясь над разогретым асфальтом, а потом — опускаясь. И вот как раз в момент снижения, подчиняясь нашей с ним связи, клинок вспыхнул фиолетовым и вспорол пространство, протянув длинный дугообразный разрыв до самого асфальта.
Я въехал в него прямо на мотоцикле.
Двигатель удивленно булькнул, когда температура воздуха за секунду опустилась градусов так на двадцать, изменил тембр работы, но в остальном ничего не изменилось. Вот и отлично, а то я даже не представлял себе, как работает техника в Изнанке — вдруг мотоцикл вообще отказался бы двигаться?
Я затормозил, сбрасывая скорость в ноль, поставил ноги на холодную землю, удерживая мотоцикл в вертикали, и обернулся.
Винсент, как и все остальное, принадлежащее реальному миру, застыл в сотне метров от меня ярким пятном. Он как раз проходил один из поворотов — достаточно легкий, пологий, даже не поворот как таковой, а просто изгиб трассы. Он даже не наклонялся толком, градусов на тридцать, не больше. Короче, он находился в идеальном месте и положении для того, что я задумал.
Я развернулся на месте (асфальт в Изнанке даже близко не походил по ощущениям на шершавый аналог из реального мира — он был скользкий и гладкий, маневрировать приходилось с большой осторожностью) и поехал обратно, навстречу Винсенту.
Проехал его застывшую в наклоне фигуру и снова развернулся, оказавшись у него за спиной. Остановился, поставил мотоцикл на боковую подставку, но не заглушил. Затем слез с него, подошел к противнику и глянул на его спидометр. Он застыл на отметке в восемьдесят километров в час. Запомним.
Прямо в этом же месте я заново призванным в руку ножом вскрыл пространство, организуя новый разрыв, что выведет меня наружу, и вернулся к своему мотоциклу. Снова развернулся, отъехал подальше, метров на сто, и принялся сближаться с Винсентом, контролируя скорость на спидометре.
Шестьдесят, семьдесят…
На восьмидесяти двух я въехал в разрыв…
Двигатель снова сменил тональность работы, заревел более радостно и активно, холод сменился теплом, а серые тона — яркими красками живого мира…
Мотоцикл Винсента несся справа от меня, а сам Винсент сосредоточенно смотрел вперед, буквально всем своим естеством тянулся туда, где видел меня в последний раз. Догнать. Уничтожить. Стереть.
На мгновение у меня даже появилась мстительная мысль сделать с ним то же самое, что он сделал со мной — чуть подрулить передним колесом, чтобы обтекатель ударился о его заднюю шину, — но я ее отмел. Это же должен быть урок, а не просто акт членовредительства.