"Фантастика 2023-201. Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Шеф приехал?! — переспросил у заглянувшей в рабочий зал Матвеевны, взявшей в привычку подсматривать тренировки.
Крепкая женщина, отвечавшая в лабе за монтаж оборудования, кивнула и скрылась в известном только ей направлении.
— Вольно! — скомандовал выполнявшим упражнение курсанткам, — Свободны до шестнадцати ноль-ноль. Лейтенант Гайнова!
— Я! — крикнула из строя Зайка.
— После перерыва командование на вас! Разойтись! Лейтенант Иголкин, ко мне!
Андрюха, уже прочувствовавший мое перманентно плохое настроение, рысью вырвался из шеренги.
— Андрей, кого из новеньких берешь себе?
— Э-э-э…
— Игла, не зли меня! Я тебе еще до отпуска предупреждал, что Тушнолобова уходит командиром новой четверки, кого из пополнения берешь на замену?
— А почему только одну? Зайкам и Юрьеву вы по отдельной четверке формируете?
— У тебя тоже своя четверка.
— Капитан, вы же поняли!
— Дорастешь до их уровня, тебе тоже новеньких доверю. Итак, кого?
— А… — лейтенант, наткнувшись на мой свирепый взгляд, возражения благоразумно опустил, — Фельдфебель Чердынцева.
— Отлично, закрепляю ее в твою группу. Еще за тобой шефство над четверкой Асадовой.
— Есть! — Иголкин, получив указания, свалил, освобождая место Зайкам.
Как ни хотелось нам всем свести общение к минимуму, но оставались вопросы, обязательные к решению.
— Определились?
Лейтенанты назвали имена своих новых соратниц.
— Почему я? — спросила Гая, дождавшись конца обсуждения выбранных кандидатур.
— Сегодня ты, завтра Тушина, будете меняться. Я разговаривал с Потеевской, меня больше на окна не выпустят, разве что в крайнем случае. Привыкайте к командованию.
— А Иголкин?
— У Иголкина пока все мозги в штанах. Выйдет из любовной эйфории, тогда посмотрим!
— Есть! — откликнулась Гая, возвращаясь в галдящую толпу.
С новым набором начались проблемы — мне не хватало офицеров. Разочаровавшиеся в личной жизни Зайки с головой окунулись в службу, тогда как уверенно шедший к свадьбе Андрей поражал расхлябанностью и шапкозакидательскими настроениями. Я с кровью выдирал из его четверки старшину Тушнолобову, всерьез опасаясь за их жизни. Кончится следствие — не кончится, а момент, когда их снова погонят в бой все ближе. В связи с распадом нашей группы четверка Иголкина автоматически сдвигалась в рейтинге на первое место, но кто бы знал, чего мне стоила их подвижка! Оттого и стремился постоянно втянуть Иглу в здоровую конкуренцию между лейтенантами, но все время натыкался на его пофигизм. На его фоне Зайки смотрелись ответственнее в разы.
Закончив с сиюминутными делами, полетел к кабинету шефа, собираясь ворваться без стука, но, приоткрыв дверь на полпальца, затормозил, заинтересовавшись услышанным разговором.
— Ваня, я тебя не понимаю!
— Леха, я испробовал все!
— Да где, все?! — возмутился Угорин (кто бы сомневался, что он окажется у шефа первым!) — С твоих слов выходит, что ты даже вполсилы не старался!
— Алексей! — сдавленно произнес Ван-Димыч, — Я тебе не говорил… Я никому не говорил! В тот день Максим пришел ко мне…
— Ваня, не тяни кота за хвост! Пришел, и?!
— Он мне признался. Сам. Без давления.
— А ты?
— Я сказал ему молчать.
В кабинете воцарилась тишина.
— Ваня, тогда я тебя тем более не понимаю!
— Леша, он мне клялся, что его конфеты — просто конфеты! Никакого яда в них не было!
— И ты поверил?! — со всем доступным сарказмом возмутился капитан.
— Тогда поверил.
— А теперь, видимо, разуверился… И, сомневающийся, не смог спорить с Забелиной… Знаешь, Ваня, никогда не думал, что скажу это тебе, ты всегда мне казался кремнем… Но ты либо веришь парню, либо нет. Нельзя верить наполовину.
— А ты?.. Ты поверил бы?
— Ваня, сейчас вопрос не в том, верю ли я. Вопрос — веришь ли ты своему ученику? Или-или!
— Алексей, когда ты так мастерски научился уходить от ответа?
— Ты хочешь моего мнения? Изволь! Я могу допустить предательство, а этот поступок иначе не истолкуешь… Так вот, я так долго рылся в их темных сторонах, что с профессиональной точки зрения могу поверить в предательство любого. Сейчас под подозрением кроме Лосяцкого, чудом выжившего в катастрофе, все, даже ты или я.
— Да ты!..
— Не надо! — заткнул профа Угорин, — Как профессионал, отдавший этому делу почти двадцать лет жизни, я прав, и ты это знаешь. Но чисто по-человечески, мне никогда не принять версию с обвинением Кудымова. Пусть мне покажут сто доказательств, но я их сто один раз перепроверю. А если все равно сойдется, то буду перепроверять и сто два, и сто три, и дальше! Это я говорю тебе как человек и как твой друг!
Заслышав шаги капитана, я едва успел отскочить за угол, не желая попадаться за неблаговидным занятием. Своими словами Алексей Игоревич вызвал во мне нешуточное уважение. Зато усомнившийся Воронин сегодня знатно потерял в моих глазах. Только что с моих чувств Максу?
В отличие от всех, я априори знал, — Макс не виноват. Мне незачем было тратить время на отработку целой половины версий. Разрыв с Зайками развязал мне руки, целиком освободив вечера, их-то я и начал использовать. Положение героя и капитана СБ — это не только возможность беспрепятственно заселиться в гостиницу, это еще и повсеместное уважение. В казарму после когда-то устроенного переполоха хода мне не было, но с Борисом Сударевым — капитаном роты, задействованной в охране наших экзов на выездах, за время работы довелось шапочно познакомиться, поэтому вызов на разговор Ольги Кущиной не составил труда.
— Господи, когда же это закончится! — пробормотала рядовая, вызванная к командиру.
— Оля, всего несколько минут. Я сам летел в том самолете, поэтому для меня это важно!
— Да понимаю я! Просто… Извините, — и дальше она как заученный текст оттарабанила историю того дня, — Ваш товарищ, значится, он как мы приехали, сначала с главной летчицей поговорил. Потом она ушла, пришла другая, второй пилот, стало быть. Нас отправили на выгрузку, приятели ваши рядом крутились, а он с той девушкой, значит, отстал. И вдруг он вроде как вспомнил что-то, чуть ли не по лбу себя хлопнул, и протягивает, значится, ей из кармана кулек с конфетами. А мне так обидно стало: мы, значится, вашу броню ворочали, а конфеты, значится, пожалуйста летчице!