"Фантастика 2023-93". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
— Только не надо мне сказки рассказывать, я большой уже. Если бы победили немцы, то мы жили сейчас в Германии, вот бы было круто! — выкрикнул с кухни Алешка, ставя кастрюльку с супом на плиту.
— Дурак ты. Леха — дуреха. Вот ты кто. Никого бы немцы не пощадили, уморили бы всех нас. Кого в лагерях бы сгноили, кого в рабы в Германию на работы отправили до самой смерти трудиться за еду, а кого и просто расстреляли бы. Не было бы здесь никого. Если только одни немцы, может еще финны, а русских убили бы всех. Такой у них был план, хотели они сгубить все славянские народы, а наш город полностью разрушить.
— Да ладно, деда, иди лучше супчик есть, составь компанию, а то одному мне скучно, — позвал Алешка, пропустив слова старика мимо ушей. И добавил:
— Вот сейчас поем и буду в сети с ребятами тусоваться. Мы договорились сегодня попробовать отрядом в корабли поиграть. А уроки вечером сделаю.
Александр Евгеньевич вошел в просторную кухню и сел за стол напротив внука. Есть не хотелось, аппетита в последнее время почти совсем не появлялось, но он налил себе тарелку грибного супа из шампиньонов, который накануне сготовила невестка. А, надо сказать, что при всей своей взбалмошности, жена сына готовила неплохо. Это умение составляло одно из немногих ее достоинств. Стервой невестка оказалась отменной, с мужем она постоянно ссорилась, воспитанием сына почти не занималась, да еще и самого Александра Евгеньевича пыталась «строить».
Но жизнь научила Александра Евгеньевича, что на еду не обижаются. Потому он взял ложку и хлеб и, наблюдая за тем, как неаккуратно кушает его невоспитанный внук, у которого суп время от времени выплескивался из ложки и капал с подбородка, начал молча есть.
Но Алешка молчать не любил, болтливостью и суетливостью он пошел в мать, а потому продолжал тему:
— Вот я сейчас в компьютерную игру про корабли играю, так там немецкий линкор «Тирпиц» самый крутой корабль. А до этого в танки играл, так там немецкие панцеры, вообще, супер. Не понимаю я, как это немцы могли проиграть нам войну с такой техникой. Мы победили, мне кажется, только потому, что нам Штаты и Англия помогали и немцев от нас отвлекали. А то подогнали бы немцы к Ленинграду свои линкоры «Тирпиц» с «Бисмарком», да «Гнейзенау» с «Шарнхорстом», да и разнесли тут все ко всем чертям. Да и вообще, город надо было сдать вовремя, тогда и блокадники не померли бы от голода.
Дед перестал есть и отложил ложку. Сказал сурово:
— Вижу, что дорос ты до сознательного возраста, балаболишь вовсю, а ничего, дурак, не знаешь и не понимаешь. А раз не знаешь, то и не говори на эту тему. Потому что несешь ты полную околесицу. Ерунда одна у тебя получается. И чему только вас в школе теперь учат? Ты даже есть нормально не научился, чтобы суп по подбородку не тек, а уже рассуждаешь, как либерал из «пятой колонны». В интернете своем бреда всякого набрался.
— Ну да, в интернете так и пишут, что надо было вовремя объявить Ленинград открытым городом, как французы объявили Париж, тогда бы и блокадники от голода не умерли, — согласился Алешка, закончив есть суп и вытерев салфеткой подбородок.
А дед продолжал:
— Дурачок ты, Лешка, да таких же дураков, как сам, читаешь и к их мнению дурацкому прислушиваешься. Не правы они очень сильно. Немцы то от нас этого и добивались, они мечтали, чтобы мы открыли им свой город без боя, потому что были мы у них почти три года войны, пока они вокруг Ленинграда находились, как большая кость в горле. И немцы не смогли проглотить нас. Больше скажу: их наша ленинградская кость и сгубила. Фрицы оказались не в силах подойти к городу ближе. Фашисты натолкнулись на такую оборону, которую они не встречали ни в каких франциях. Они зарылись в окопы и от бессилия писали в своих листовках, которые с самолетов на головы нам бросали, чтобы мы сдали Ленинград, как Париж сдали им французы. Да только не на тех напали. Не французы мы. Стояли мы насмерть. От голода, холода, бомбежек и обстрелов горожане умирали, но не сдались, выстояли в осаде и победили немцев, прогнали их, в конце концов, от нашего города. Заводы в Ленинграде всю блокаду работали и отправляли на фронт оружие и боеприпасы. И вот такие пацаны, как ты сейчас, эти снаряды делали в холоде и голоде.
Ленинград, Кронштадт и Ораниенбаум немцы не только не смогли ни взять, ни уничтожить, несмотря на всю их хваленую технику, а и продвинуться даже на километр в сторону города нигде не смогли. После первоначального рывка, когда с наскока взяли ближние пригороды: Пушкин, Красное Село, Стрельну, Петергоф, Мгу, Синявино и Шлиссельбург немцы выдохлись, и как встали, так и стояли. Да и ближние пригороды, кстати, во многом из-за нашей собственной расхлябанности и разгильдяйства фрицы взяли. Отступали наши не организованно, в панике перед немцами. Вместо того, чтобы укрепляться и обороняться на местах, многие командиры бросали позиции, технику, оружие и людей и бежали от немцев первыми, как последние трусы.
Запаниковали и партийные наши чинуши, город и флот минировать начали, к бегству уже готовились, а не к обороне. Но в самый критический момент приехал суровый Жуков и навел порядок твердой рукой, расстрелял некоторых паникеров, наладил дисциплину и взаимодействие флотских с сухопутными, определил линии обороны, уплотнил позиции вокруг города. С того момента наши войска укрепились на рубежах и крепко держались. И ни танки, ни мощные осадные пушки не помогли немцам. И их знаменитый немецкий четкий порядок против нас не помог.
Между прочим, внучек, самый мощный немецкий линкор «Бисмарк», к моменту прихода немцев на нашу землю, уже давно был потоплен англичанами, а остальные корабли кригсмарине, не только большие и заметные линкоры, но и малые катера немецкие, идти в сторону Кронштадта не решались. Флот их не мог пройти в Финский залив, потому что все фарватеры перегородили минные поля, и все квадраты на карте были пристреляны тяжелыми орудиями фортов Кронштадтской базы, а наши подлодки и катера постоянно патрулировали акваторию. Балтфлот и береговые батареи держали под прицелом пространство вокруг города на десятки километров.
— Так было же слишком много жертв. По десять наших убитых на одного убитого немца, — вставил свое слово внук.
— Да, потери были большие, Леха. Конечно, не десять за одного, но много наших полегло от немецких пуль, снарядов, бомб и мин, особенно, в начале войны. В первую зиму очень много горожан умерло от холода и голода. Зато крепко завязли фашисты здесь, вот, даже, на этом самом месте, где наш дом стоит. И не смогли они пройти дальше никуда, потому что выдохлись. Не хватило у них силенок. Обломали они о нашу оборону свои зубы. Поперхнулось фашистское чудище костями наших мертвецов. Большую часть войны немцы возле Питера проторчали без толку, пока мы не прогнали их назад в Германию.
Дед разнервничался, закашлял, и, выйдя на балкон, нервно теребил край теплой домашней пижамы. На глазах у него выступили слезы. В этот момент он вспомнил близких, друзей и знакомых, и даже малознакомых случайных людей, кого он когда-то видел лишь мельком, погибших на той войне. От нахлынувших воспоминаний сердце ветерана сжалось, а глаза увлажнились. Внук что-то почувствовал, вышел следом и, взяв деда за руку, вдруг совсем другим тоном тихо попросил:
— Деда, ты не обижайся. Может, я и правда, мало знаю, так ты расскажи мне, а то только в интернете я про войну читал, да в учебниках скучных. Ты же сам на той войне был, но ты никогда про то время почему-то не говоришь. Так расскажи, а я послушаю и знать буду. Потом и сочинение правильно смогу написать.