"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Фролов, тебе не кажется, что выяснять отношения при детях, тем более на тему их воспитания не педагогично?
— Отнюдь! — Ленка аж скривилась от этого дурацкого слова — Лена, мы даём детям опыт общения, ведения споров и поиска компромиссов. Они видят, как взрослые договариваются без крика и использования кулаков. Надеюсь, свои семьи они будут строить на тех же принципах.
— Умный ты у меня, Петя. Я за тобой как за каменной стеной.
— Прикинь, я не только у тебя умный, на работе тоже ничего так. Мне даже сегодня пообещали орден Сутулого.
— Тяжело?
— Не без этого. Покормишь?
— Пошли, буду сегодня рыбой кормить, фосфор для мозгов полезен.
За ужином Лена рассказала, что стало причиной сегодняшнего втыка детям — на их участок играть с другими детьми пришли девочки-цыганки. Мало того, что без присмотра родителей, так еще и начали вести себя достаточно агрессивно.
— И ты моих сыновей собралась наказывать за отпор пришлым цыганкам.
— Не наказывать, а только поругать. Девочек бить нельзя.
— Цыганок? Ты с дуба рухнула, Лена? Постой, а вообще откуда они тут нарисовались?
— Живут они на нашей улице теперь.
— Пипец!
— А то что, националист?
— Нет конечно, я просто наркоторговцев, мошенников и воров не люблю. И мне плевать, какой они нации.
— Хочешь сказать, все цыгане такие?
— Ты сегодня двух видела. Как тебе народец?
— Нельзя судить обо всём народе по двум людям, тем более маленьким девочкам.
— А если так рассудить: все встреченные цыгане неприятные люди, даже дети. Может и весь народец так себе? Ты раньше что, вообще с ними не сталкивалась?
— В кино видела, ну там Будулай, «Табор уходит в небо»… А в Новоузловске цыгане не жили.
— Да уж, видимо городок оказался для них некомфортным. Народ вокруг Сортировки подобрался сильно зубастый.
— Не знаю, меня всю жизнь учили, что нет плохих народов, есть плохие люди.
— Мдя, ты прямо типичный представитель новой общности, которая советский народ. Вот только Советского Союза уже нет.
— И что плохого в том, что я не делю людей по национальностям.
— То, что они делят. Разуй глаза, все уже разбились на кучки по национальному признаку. Кто из русских с национальных окраин в своё время не успел сбежать, теперь или бежит сам с голым задом и в синяках, или уже прикопан соседями под яблоней.
— Что, прямо настолько всё плохо?
— Ага. Спасибо, в этот раз кто-то умный догадался помочь русским с возвращением в Россию перед развалом СССР. Тем, кто поумней. А дураки пусть сами как-то выкручиваются, дураков у нас хватает. Это с дорогами нехватка. Лена, у меня для тебя задание как для опытного модельера.
— Сшить что-то?
— Нет. Составить план нашего новостройного района с улицами, домами, участками. И на нем указать все цыганские дома. Гуляй с детишками, смотри, а дома зарисовывай.
— Тебе зачем, Петь?
— Я сильно не хочу, чтоб наш дом оказался посреди цыганского гетто с героином, ворованными тачками, притонами и прочим дерьмом. Эдак я потом его не продам за нормальные деньги.
— Ты преувеличиваешь.
— Почитай про американские гетто. Помнишь, писали, что белые мешали цветным покупать дома в своих районах.
— Да, это называется расизм.
— Нет, это называется неудачные инвестиции. Как только количество чернокожих жильцов превышает определенный процент, весь район стремительно дешевеет. А потом эти подешевевшие дома скупают негры, и район становится черным. Грязным, криминальным, опасным. Я не хочу, чтоб наша улица стала такой же.
— Ты не можешь заранее знать…
— Я не могу?!
— Ну хорошо, ты часто угадываешь. Но мне всё это не нравится.
— А жить в таком доме нравится?
— Нравится. Тут с тобой не поспоришь.
— Вот и верь мне, Лена дорогая. Я знаю, что делаю.
Глава 9
Пожарник
Февраль сменился мартом, советские гендерные праздники прошли своей чередой. Никаких корпоративных торжеств по этим двум поводам не было, и мода такая не сформировалась, и общее настроение у народа было не праздничное — страна выживала. Самым удивительным открытием по итогам праздников для Петра было то, с какой трогательной нежностью, как оказалось, простые работяги относятся к своим жёнам. Те самые матершинники, гуляки и проходимцы, которые работают составителями в их цеху. Конечно, понять это удалось по очень и очень косвенному признаку, но умение анализировать и делать выводы — это та самая козырная карта, которая помогает Фролову вести свой кораблик через бурные волны эпохи перемен. Так вот, оказалось, что его подчиненные, суровые мужики и бывшие защитники Родины гораздо спокойнее готовы выйти на подработку двадцать третьего февраля в свой законный и выстраданный День защитника отечества, бывший День Советской армии, нежели Восьмого марта. Это было просто невероятно трудным делом, уболтать кого-то из мужиков выйти на смену в день или в ночь. У всех на устах была железная отмазка: «Я жену поздравлять буду. Не могу». Сформировать смену удалось ценой угроз и приписок, банального подкупа и обещанием поставить две смены вместо одной.
Фролова вообще удивляла такая готовность к труду в невыносимых условиях, какую демонстрировали подчиненные — он сам бы так, наверное, не смог. А самым сильным ударом по мироощущению стало участие в собеседовании с одним из кандидатов на должность грузчика. Вернее, рабочего участка выгрузки. Задача у представителей этой профессии была простая — с помощью ломов и кувалд открыть люки полувагонов с углем или рудой на выгрузочном пути, дождаться высыпания груза, отбить примерзшие или налипшие остатки груза от бортов, вычистить лопатами и вымести метлой кузова. Ну и потом с помощью ломов закрыть люки и забить кувалдами запоры. И как последний штрих — огрести груз от колес вагонов, чтоб не было схода. Работа шумная, работа грязная, очень тяжелая физически.
И вдруг на собеседование приезжает его знакомый из Новоузловска. Старший лейтенант милиции. Бывший, как оказалось. Типичный немец со смутно знакомой фамилией Меркель и именем Роман.
— Роман, пойми — это очень тяжелая работа! Думаешь, почему вакансии есть? Потому что не выдерживают люди.
— Мне нужна работа.
— Но может, поищешь что-то другое где-то? Тут и контингент не очень, узнают, где ты раньше работал, будут проблемы.
— Мне надо кормить семью. Я ничего не умею другого. Я выдержу, я как минимум попробую.
— И будешь каждую смену сюда ездить из дома?
— Да.
— Ну… это твой выбор. Я попытался отговорить тебя.
— Так что, примите?
— Раз уж так вышло, что сегодня моё слово главное, то говорю «да». Иди оформляйся и обращайся, если что.
— Сам всё порешаю, если что.
Единственное, что мог сделать Фролов для своего знакомого — попросить начальника участка выгрузки, чтоб он присмотрел за новичком:
— Он нормальный парень, Роман, пусть его твои не гнобят. Тёзка опять же.