"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Ещё хуже! Те, которые разрушали города и убивали всех, кроме крестьян?
— А что ты, доблестный воин, имеешь от этих городов? Шлюх и роскошь, что ли? Ты, я вижу, честный человек, тебе не нужно ни то, ни другое. А ремесленников мы просто переселяем в деревни, чтобы никто от земли не отрывался.
— Но вы всех сгоняете в общие дома и заставляете насиловать землю! Вы собираете крестьянские наделы в общие поля!
— Подумай сам, воин. Нас бы прокляли Великие Монастыри, твори мы такие бесчинства. Мы ставим наверх крестьян: соль и становой хребтом Империи. В работные дома сгоняли лишь тех, кто не мог или не хотел стать крестьянином, монахом, воином или ремесленником. Долго мы уже говорим. Я назову тебе своё настоящее имя: Урс Ликарин. И ты назови мне своё, наконец-то.
— Кур Турритон. Да, не слышал я о проклятии Жёлтым. Так что же ты хочешь? Чтобы я со своим семейством стал крестьянином?
— Да, доблестный Кур. Тебе выделят богатый надел, твоя семья не будет знать голода и нужды, а ты пойдёшь с нами воевать за правое дело.
— Ладно! Я сам ненавижу этих шакалов-чиновников и этих чванливых знатных, которые всю славу и все награды присваивают себе. Попробую повоевать с вами вместе.
— Эй, ребята, немедленно развяжите всех его домочадцев и извинитесь перед ними! А я превращу этого доблестного воина в храброго крестьянина!
И Урс начал затверженный им ритуал окрестьянивания. А Ворон отдал бывшему дворянину надел старосты, казнённого им вместе со всей его семьёй (кроме внуков, которых усыновил Турритон) за лизоблюдство перед знатью и за то, что он выдал на смерть заподозренных в желтизне смердов.
В третьем поместье превратить хозяина в крестьянина не удалось, но всё равно настроение у Урса стало улучшаться: он верил, что убивать скоро будут лишь тех, кто этого заслуживает, и их семьи, а малых детей можно будет раздавать честным крестьянам. Ведь Жёлтые начнут теперь устанавливать свою власть, вернее, свои порядки в целых провинциях.
После штурма деревни отряд прирос ещё на полсотни человек. И Ворон решился на атаку первого городка.
Городок Укайринай не ожидал наглого налета Жёлтых. Ополчение спало у себя дома. Схватки почти не было. А затем началось такое, что Урса просто тошнило. Одно дело, разговаривать, что города надо бы уничтожить, и совсем другое — принимать в этом участие самому. Странным показалось ещё одно: убили всех мастеров цехов, а подмастерьев щадили. В чём дело? Неужели искусные ремесленники должны быть изведены? Урс решился и прямо спросил Ворона об этом наедине. Ворон ухмыльнулся:
— Конечно, искусные ремесленники, за исключением зажравшихся так называемых Великих Мастеров, будут сохранены. Но в этих местах среди ремесленников и дворянства завелась исключительно опасная ересь, идущая прямо от Кришны. Особенно заражены цеховые мастера. Так что мы выполняем роль ещё и воинствующей церкви, по повелению Тайного Имама чистим мир от готовых из-за алчности своей ввергнуть его в бездну в очередной раз.
— А как поступим с Великими Мастерами?
— Отправим в Великие Монастыри, кроме тех, кто предался Князю Мира Сего. Там им место. Пусть передают свои знания всем, а не только какому-то Первому Ученику.
На душе у Урса вновь стало легче.
Облегчило душу, что после такой громкой победы соседние разбойники и крестьяне буквально потянулись в отряд Жёлтого Ворона, быстро разросшийся до полутора тысяч человек. Не все вновь прибывшие нравились Урсу, были люди откровенно бандитского нрава, но он очень надеялся, что, служа благородному делу, подонки воспрянут душой. Скоро вновь прибывшие прошли две огненные проверки. Был взят монастырь, монахов, которых приняли к себе соседние деревни, пощадили, а остальных, кроме немощных, провели ещё по пяти деревням. Тех, кого взяли крестьяне, отпустили, оставшихся утопили в болоте.
— Вы не молились, а пузо наедали! — приговорил Ворон. — Настоящие монахи крестьян учат или в Великих монастырях обретаются.
По отношению к женщинам Урс становился всё разочарованнее и циничнее. Девки и молодухи, стремившиеся лечь под молодого и уважаемого командира, создали у него впечатление, что женщины делятся на три группы. Самая большая — законченные шлюхи. Те, кто уродлив или стар — ведьмы. Совсем немного честных жён и хозяек, которых он уважал. Но, глядя на счастливые семьи, он думал, что ему-то теперь такая участь не грозит: ведь мужья в этих семьях были почтенные крестьяне, ничем не знаменитые, а шлюхи просто не подпустят к нему ни одну честную девушку, да и честные девушки отвернутся от него из-за его постоянных приключений с нечестными. Вспоминая невесту, он уже начал жалеть, что так поступил с нею, буквально растоптав её. Во всяком случае, до прихода разбойников шлюхой она не была. Но всё-таки Урс сомневался: может, просто ни один соблазнитель на неё не позарился до Белого Енота?
Второй штурм, когда войско Ворона дошло уже до двух тысяч разбойников, был наконец-то баронского замка. Положив четыреста восставших, Ворон взял замок, хотел было разрушить его до основания, но времени и сил не было. В этих боях Урс почти не участвовал. Его берегли и посылали вместе с несколькими перешедшими на сторону Жёлтых дворянами уговаривать мелких дворян присоединиться к отряду. Это было целесообразно: в отряде явно не хватало организованности и командиров.
Потери от штурма скоро были с лихвой восполнены. К восставшим шли всё новые и новые желающие. Уже четыре уезда были практически полностью под властью Жёлтых. И тут в отряде вновь появился брат Неясыть. Он переговорил с Вороном, и восставшие двинулись вперёд. Ворон велел всем посвящённым заплести косы и надеть значки. Таиться больше не надо было. С пением героических песен и своего весёлого гимна восставшие пошли на великие дела. По дороге к ним присоединилась ещё пара относительно маленьких отрядов Жёлтых: удальцов по пятьсот. Урсу казалось, что он едет на своём коне как командир в большом, несокрушимом войске. Жажда битвы обуяла его, он даже плохо спал.
Словом,
Порвались путы, Терпение лопнуло. Крови потоки Людей невинных Мстители страшные льют.Глава 14. Столичная паутина
Итак, с того момента, когда Эссу, девушку, которую втайне любил Великий Мастер-оружейник Тор Кристрорс, сделал своей возлюбленной принц Клингор, судьба Тора пошла наперекосяк. Он, уже добившийся известности, богатства и положения как один из лучших оружейников всей Империи, оказался замешан в штормовые политические игры сильных мира сего. Эти волны сначала вынесли его из деревни Колинстринна, где Тор укрывался от суеты больших городов, и принесли в город Карлинор, ныне ставший столицей Рокоша Девяти Принцев. Затем они забросили его в ужасные застенки Имперского Суда на имперском острове Киальс, когда Тора обвинили в ужасающих богомерзостях. Имперский Суд, полностью независимый от властей и от конкретной конфессии (из четырёх судей один был из числа назначенных Имперским Сеймом по рекомендации Императора, один — из одного из крупных ленов Империи, один — от Патриарха, один — от Первосвященника, и на каждый процесс состав судей был другим, так что четыре силы внимательно следили друг за другом), абсолютно неподкупный, из двух противоположных отношений — в обвинение Тора и в его защиту — признал справедливым то, где авторы обвинения сами обвинялись в клевете. По ходу дела выяснилось, что богомерзостями занимались на самом деле многие из авторов доноса, и процесс вылился заодно в обвинение против сатанинской тоталитарной секты, обосновавшейся в Колинстринне. Но это очень тяжело далось Тору: он на шесть месяцев оказался оторван от своей мастерской и своей семьи, был подвергнут пыткам и безжалостным испытаниям в ходе следствия, а после суда окунулся в порочную и суматошную атмосферу имперской столицы в период Великого Сейма. В это время, как правило, на имперский остров съезжались все короли и князья, обязательно прибывали Император и 500 членов Великого Сейма, а за знатью тянулись целая свора челяди, искателей и искательниц приключений, художников, воров и другой пены, сопровождающей сборище богатых и знатных людей.
Несчастный Тор чувствовал, как его против воли заносит в сферы, где он никогда не хотел бы вращаться и по той причине, что у него был совсем не характер политика, и по той, что он уже был Великим Мастером совсем в других вещах: в реальном ремесле. Больше всего ему хотелось бы побыстрее вернуться домой, в мастерскую и к семье, но его задерживали всё новые и новые дела. Попутно кузнец обрастал такими связями, одна мысль о последствиях которых ужасала. Суд определил ему в рабыни-наложницы одну из осуждённых, а самая знаменитая гетера Империи захватила его в свои крепкие объятья. Его король, как ни странно, относился дружелюбно к участнику мятежа, но что крылось за таким участием? Тора, неожиданно для него, определили в сеньоры тех самых мест, где у него была мастерская, где он женился, где его возненавидели и оклеветали. А зачем ему было всё это? Мастерская, если её хорошо наладить, давала доход больше, чем девятнадцать деревушек баронства, а сколько будет ещё хлопот с этими деревнями, с местными дворянами и разбойниками! Вдобавок его владения лежали как раз на стыке между землями, занятыми восставшими, и оставшимися верными правительству. По ним безжалостно прокатывалась гражданская война, остаться от которой (хотя бы частично) в стороне становилось всё более проблематично. Вот и сейчас Тор, верхом на коне и в сопровождении двух пеших охранников, возвращался домой с заседания Сейма, где его вдобавок ещё сделали делегатом, так что завтра надо было опять ехать на совершенно ненужные Мастеру (да, честно говоря, и Владетелю Колинстринны тоже) разговоры.