"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Н-никаноров… — зубы у Юльки клацали.
— Никаноров? Кто он такой?
— Д-дальний р-родтственник… он… он меня утащить хотел…
Никаноров — лёгок на помине — как раз появился в дверях.
— Юлия! Немедля сюда!
— Гражданин! — Эльвира Николаевна была женщиной боевой и решительной. У неё даже секретари райкома по струнке ходили. — Вы кто такой? По какому праву пытаетесь тут схватить ребёнка? Вы кто, отец?
— Дядя! — рявкнул Никаноров.
— У ребенка есть мать. Без её разрешения никакие «дяди» никуда никого не поведут. — Эльвира Николаевна загородила собой перепуганную Юльку. — А будете тут буянить — враз милицию вызову.
Никаноров подался назад.
— Гражданочка. Вы не понимаете. Девочка растёт без отца, я её его заменяю…
— Что-то я вас, гражданин, ни разу на родительских собраниях не видела, — отрезала директор. — Покиньте помещение, немедленно. А ты, Юля, не бойся. Я сама тебя домой провожу. Посидишь у меня в кабинете, уроки сделаешь. Маме твоей я сообщу.
…Юлька всё рассказала ученикам Николая Михайловича. Стас выслушал её и сказал:
— А давай-ка мы с тобой порадует полковника Петрова. Пусть его контора теперь с Никаноровым разбирается.
— Нельзя, — вздохнул Миша. — А если машину найдут? Или записи? Или сам Никаноров, как говорится, «расколется»?
И все посмотрели на Юльку.
— Машину его надо уничтожить, — вдруг вырвалось у неё холодно-яростное. — А его самого…
— В дурдом его, вот куда, — буркнул Паша. — А машину найти и впрямь надо. И спалить. Нечего никаноровым всяким по потокам шляться, революции устраивать!
Хотя прямых доказательств не было, но никто из сотрудников не сомневался, что в Петербурге 1914-го не обошлось без «дяди Сережи».
— А другую машину они не смогут построить? — забеспокоилась Юлька.
— Если Никанорова и впрямь в палату номер 6 упекут, то восстанавливать там будет некому, — убеждённо сказал Стас. — Я немного с его группой был знаком. Там историки. Убеждённые, э-э-э, коммунисты. Без Никанорова не справятся, я уверен. Он любил всё держать в своих руках. А даже если записи и есть, то это не транзисторный приёмник, так просто, по схемке, не спаяешь.
— Когда мы уйдём, тут не должно ничего остаться, никаких материалов, — кивнул, соглашаясь, Михаил. — Чтобы нипочём не смогли бы восстановить.
— А… вы тоже? — беспомощно пролепетала Юлька. — Я слышала, но думала… надеялась…
Двери захлопывались одна за другой. Она останется тут совершенно одна.
— И мы тоже, — кивнул Стас. — После всего, что Эн-Эм рассказал… и что ты нам поведала, Юля… Что нам тут делать? А там — непочатый край работы! Сделать Россию самой сильной, самой богатой, самой процветающей — разве это не достойная цель? Так долго был полный запрет на усовершенствования… на серьёзное вмешательство…
— Разве что вот Пушкина спасли, — буркнул Миша.
— А Лермонтова не сумели… — вспомнила Юлька.
— Да, не смогли… но всё равно, нельзя было нарушать целостность потока — так мы тогда думали. Потому что хотели этот исправить.
— А этот уже, похоже, не изменить…
— Теми способами, что Эн-Эм думал — нет, не изменить, Стась. Потому мы, Юленька, и уходим.
— А как же… родители? Дети?
— Мы все холосты, — сказал Стас. — А родители… мои, например, на Камчатке. Вижу их раз в год. Но уж раз в год-то выберемся, нет?
— Само собой, — кивнул Михаил. — У меня вот только мама… в Ташкенте. Но у меня братья и сёстры есть, племянники… Ей одиноко не будет. А их я тоже раз в год видел. Письма разве только, ну так письма передадим.
— Главное, чтобы комитетские до новой базы не добрались, — вступил Паша. — А у меня родители умерли, так вот получилось уж, Юля.
— Простите… — пробормотала Юлька, опуская голову.
— Это давно было, — спокойно сказал Паша. — Авиакатастрофа. В общем, мне тут без Эн-Эм и ребят — совсем делать нечего. Так что мы все пойдём. Как базу докончим — так, чтобы никакая контора глубинного бурения не добурилась бы.
— А ты, Юль, поговорила бы с мамой, — посоветовал Стас. — Глядишь, и она захочет.
— А если она Юлю в больницу сдаст? — заспорил Михаил.
— А как мы там без Юли? Машины это хорошо, но вот так, как она — никто не умеет!
— Вы про Никанорова не забыли, товарищи мушкетёры? — насмешливо осведомился Стас.
— Я не забыла, — сказала Юлька. — Вот только думаю, что добраться до машины его вы не сможете.
— Это ещё почему? — дружно возмутились Стас, Паша и Михаил.
— Не подпустит он никого к ней, я ж его знаю.
— А как тогда?
— Я вот что думаю… — И Юлька заговорила.
Вновь открывшаяся по прежнему адресу «Вена» гуляла шумно и весело, хоть и без модных всегда цыган (эти пели-плясали на Островах). Вот и сейчас — время к полуночи, приехала «богема».
Сдвинуты столики, за ними — всё сплошь известные личности, иные — в военной форме, с орденами. Во главе — Аркадий Аверченко, в неизменном своем pince— nez, с высоко зачёсанными назад волосами, в руках — знаменитая его пивная кружка, именная, уцелевшая во всех передрягах.
Сидят вокруг те, кто составлял славу «Сатирикона», Саша Чёрный, Тэффи, Дон Аминадо — у последнего рука на перевязи, воевал, прошёл весь путь корниловской дивизии. Сидят и другие, правда, несколько стульев пустуют. Их никто не занимает — словно ждут, что старые товарищи ещё появятся…
И там же, среди «сатириконцев» затесался(и отнюдь не потерялся) наш старый знакомый — Яша Апфельберг, рядом с массивным Куприным. Куприн за что-то горячо благодарит Яшу, а тот лишь смущённо краснеет:
— Да что вы, Александр Иванович! Я ж так, всего лишь чуть-чуть пособил… ну, сыскались и у меня в че-ка знакомые, так у меня полгорода знакомых, Александр Иванович!