"Фантастика 2024-104". Компиляция. Книги 1-24

Михайлов Дем Алексеевич

Федор Алексеевич на миг даже забыл об обидах.

— Как это?

— Очень тяжелым было наше житье, государь. Темноводье стоит на рубеже с богдойцами, с монголами. Там особый подход требовался. Но государев человек Хабаров первым делом ополчил всех местных против русских. После сделал так, что многие из них отъехали служить к богдыхану. После того воевода Пашков повел нас всех в самоубийственный поход на богдойцев. Едва не кончилась тут наша земля… С большим трудом мы всё сызнова выстраивали. Русские вместе с даурами, ачанами, гиляками, тунгусами — как равные. С большим трудом вместе подымали хозяйство. Приучались не обдирать друг друга, давать каждому

возможность трудиться и жить в достатке. Никто у нас никого не принуждает. Только так и выжили…

Дурной развел руками.

— И по-иному, государь, черноруссы жить не захотят. А когда из Москвы воевода приедет, да начнет всех к ногтю прижимать (уж такого я в Сибири насмотрелся и наслушался) — то Русь Черная терпеть не станет. И полыхнет!

— Уж не угрожаешь ли ты… — в голосе царя зазвучала сталь.

— Ни в коем разе! Только упреждаю, заботясь о тебе, государь. Война ведь легкой не будет. Конечно, силы твои, Федор Алексеевич неизмеримо выше. Но Русь Черная больно далеко. Войско надо будет через горы вести. И немалое войско. Для победы ни тысячи не хватит, ни двух… Стало быть, аж отсюда слать людей потребуется — тысячами. Больно дорого война встанет. А в итоге нашу землю богдойцы приберут. Ибо черноруссов твои вои перебьют, ты же, государь, там многие тысячи держать не станешь — больно дорого это. Вот и выходит, что при любом раскладе и нам полный крах, и тебе ничего не достанется. Так что нельзя мне тут оставаться…

— Вот оно что! — Федор неискренне улыбнулся. — Я разумею, желаешь ты, чтобы тебя я поставил воеводой над… Русью Черной?

— Упаси Господи! — улыбнулся Дурной. — Я — Большак чернорусский и таковым останусь, покуда общество иначе не решит. А желаю я, государь, делать всё, чтобы наша земля помогала всей России. Но для того нужно, чтобы в Темноводье ничего не менялось.

— Больно хитро излагаешь, Сашко. Не крути, не виляй.

— Прости, государь! — Большак снова стал бить поклоны. — Ничего хитрого мы не хотим. Только лишь одного — пусть Русь Черная черной землей и останется. Только царевой! Будем мы служить тебе и только перед тобой ответ держать! Можно ряд заключить, в котором всё прописано будет.

Царь открыл было рот, но Дурной, как был на коленках, подшагнул к нему.

— Господом нашим и Матерью Божьей клянусь, то не ради нас самих! Но ради всего российского царства! Будем мы нести тягло тебе, государь, исправно — ровно, как подрядимся. Злато, пушнину будем поставлять, торговле всячески поспешествуем! Особливо, морской. Ты, конечно, волен поставить на Амуре своего человека. Не воеводу, но человека с иными правами. Пусть он следит за сбором тягла, за исполнением царской воли, пусть ведает переговорами с Китаем, Чосоном и кем бы там ни было. Пробивает торговые пути. Только в нашу внутреннюю жизнь, в наши порядки пусть не мешается.

— Две власти хотите?

— Простым людишкам и одной много, — улыбнулся Дурной. — Но две — это даже лучше! И твой ставленник, и мы будем работать на общее дело — и каждая сторона будет приглядывать за другой. Ежели московский начальник будет свою власть ради корысти применять или плохо радеть — то мы тут же на него жаловаться тебе станем. И он может также.

— Складно речешь. Только, ежели тот человек на вас челобитные пошлет, что сделать будет можно дабы вас… усмирить? Коли вы вольные такие.

— Ежели только на силе держать, государь, то и верно: рано или поздно от Москвы Русь Черная отложится. Да, боюсь, и не она одна. А вот если общим интересом удерживать… Ведь нашим пахарям, охотникам, мастерам хотелось

бы вести торг в сибирских городах и острогах. Нашей земле нужны люди, чтобы новые поля засевать, чтобы корабли строить. Да и многих важных товаров у нас не хватает — русские купцы нам еще более нужны. Так что, ежели мы смуту учнем — ты всего этого нас сможешь лишить. Да мы и сами никому смутьянничать не позволим, чтобы выгод не лишиться. Интерес завсегда надежнее силы. На интересе лучше всё строить.

…Договор заключили в конце января. Конечно, едва Дурной, окрыленный спонтанным разговором с царем (до этого всё боялся, всё не решался его завести, хотел еще сильнее укрепить связь с государем) вышел из уединенной палаты, как начались у его плана проблемы. Тут же возникла боярская клика, которой сильно не по нраву пришлась чернорусская вольность. И, если Федора Алексеевича разумные аргументы могли пронять, что боярам было чихать на них с высокой колокольни. Они просто видели, что кто-то отнимает их власть и возможности наживы.

Заручиться удалось лишь поддержкой Волынского. Старый боярин проникся идеей стать своеобразным московским представителем черноруссов, через которого может идти золотой поток с Амура. Увы, на Верху многие не любили Василия Семеновича, и его поддержка только сильнее выбесила некоторых. Но и сторонники у Волынского тоже имелись. Старик решил ввязаться в авантюру, потому что здесь он был на стороне государя! Так что, в случае удачи, получал джекпот, ну, а если не фартанет, то все-таки царь на него не будет в обиде — и особой кары не предвидится.

Подписание Ряда провели с помпой. Шестнадцать статей! Каждую выбивали с потом и кровью. Здесь государь подходил только в конце, для утверждения, а основная… ммм, дискуссия шла у Дурнова с Волынским и как раз с судьей Сибирского приказа Стрешневым. О, если бы взгляд мог убивать! Стрешнев не оставил бы от чернорусского Большака мокрого места! Но, увы для него…

Поначалу из Темноводья хотели сделать разряд, как обычно и поступали с фронтирными территориями. Но Дурной воспротивился всеми силами, ибо разряды подразумевали чрезмерно высокую военную власть воевод, а должно быть наоборот. В итоге стала эта земля прозываться просто Черная Русь. Без определяющего статуса. Изредка (с легкой подачи Большака) ее именовали еще Краем. У Края была одна географическая особенность: граница оформлялась только между ним и Россией. В прочие же стороны Черная Русь могла расширяться, как ей заблагорассудится!

Воеводу Дурной тоже требовал заменить какой-нибудь другой должностью. Спорил до хрипоты, шерсть на загривке его стояла дыбом — так не хотел он, чтобы темноводскую землю топтали сапоги очередного воеводы. Тут уже царь вмешался.

— Уймись, Сашко! То лишь слово. Всё одно воля воеводская в Ряде строго прописана.

И он был прав.

«Поселю его где-нибудь на Ингоде, — тушил остатки злости Большак. — Пусть оттуда воеводит».

Московский представитель должен будет подчиняться специально образованному цареву Чернорусскому приказу. Судья сюда уже нашелся — конечно, Василий Семенович Волынский… И Дурной был рад такому назначению. По крайней мере, он — честолюбивый человек, а не банальный вор. Ради успеха может и за дело порадеть. Ну, и личный контакт тоже играл свою роль. Всё тягло с Амура будет идти именно в этот приказ, и распоряжаться им станет лично царь. Провести такой пункт через Боярскую Думу трудновато было, но тут Федор Алексеевич как раз удачно всё свалил на черноруссов, которые «тако сами возжелаша». И Дурной прям в лицо боярам это и подтвердил.