"Фантастика 2024-104". Компиляция. Книги 1-24

Михайлов Дем Алексеевич

Воевода стоял, вынув саблю из ножен. Шереметев был довольно стар, но силу боярин не утратил. Намного выше мелкого противника, почти в три раза его тяжелее, он собрался располовинить саблей жалкого нехристя… Но на него шла сама Смерть.

Шереметев даже замахнуться толком не успел, а маленький тигр уже разорвал дистанцию… прыгнул прямо на воеводу, ухватился за шею единственной здоровой рукой — и начал грызть его зубами! Рвать нос, щеки, пытался вгрызться в горло, защищенное большой бородой.

— Ааааа! — истерично визжал

боярин, и не было на Земле звуков более сладких для уха Дурнова.

Шереметев метался из стороны в сторону и неуклюже лупил сидевшего на нем зверя саблей. Вот нож здесь пришелся бы к месту, затыкать даура им было несложно. Сабля, наоборот, наносила лишь слабые режущие удары.

Наконец, силы оставили воеводу, он огромным кулем осел на пол. Аратан с трудом поднялся над еще трепыхающимся телом. Сплюнул ошметки боярской плоти… И с силой нанес тяжелым монгольским сапогом несколько ударов. Прямо в лицо.

— Иду, Сашика, — негромко сказал он, убедившись, что Шереметев мертв. — Я уже иду.

И покачивающейся походкой двинулся к пленнику.

— Сейчас… Сейчас… — бормотал маленький тигр, пытаясь утереть с лица кровь ладонью, полностью залитой кровью.

С большим трудом, работая одной более-менее целой рукой, Аратан размотал барабан и спустил Дурнова на землю. Опустился рядом на колени с раздобытым где-то здесь же ножом. Даур, не скрываясь, рыдал навзрыд, разрезая веревки и оглядывая почти голое тело, покрытое десятками ожогов и свежих ран.

— Ничо-ничо, — приговаривал он то ли другу, то ли самому себе. — Сейчас пойдем… Сейчас пойдем, Сашика.

Несколько раз Аратан останавливался, набираясь сил. Распутав Дурнова, встал и попытался поднять друга на ноги. Тот дико заорал от боли в обожженных ступнях и вывороченном плечевом суставе. Даур попытался закинуть раненого на плечо, да только сам упал под весом Большака.

— Надо самому, — прошептал он, задыхаясь. — Надо постараться, Сашика.

И Сашика постарался. Оперся на посох Шереметева и встал сам. Взвывал при каждом шаге, но добрался до ступенек наверх. Аратан, как мог, поддержал его, помогая выбраться наружу.

…Вся поляна была усеяна телами. Тоболяки, черноруссы лежали вперемежку. Кто в луже крови, кто — с обугленным лицом. Где-то были слышны стоны — но ни одного осознанного движения.

— Господи боже… — слезы проложили борозды по грязи на щеках беглеца из будущего. Он невольно осел, но Аратан не дал ему упасть. Зато грохнулся сам.

— Ничо, ничо, — бормотал он, пытаясь сесть. — Надо идти, Сашика. Надо идти. К реке. Слышишь? К реке… Там… Еще два десятка наших. Они еще отбиваются, Сашика! Иди к ним!..

— Хорошо, — закивал Дурной, боясь переступить ногой. — Пойдем к нашим, Аратан…

— Нет, — маленький тигр, мучительно напрягшись откинулся спиной на стенку избы и выдохнул с облегчением. — Ты, наверное, сам… Я тут… Тут подожду.

Даур был уже практически целиком

грязно-бурого цвета. Кровь сочилась из десятков маленьких порезов и больших ран, пропитывала одежду, красила кожу.

— Да, — кивнул Дурной. — Ты посиди, друг… Отдохни. А я приведу наших.

Большак растерянно оглянулся. Вокруг — сплошная и, кажется, бескрайняя сибирская тайга. Он помнил, в какой стороне течет Тобол. Кажется, помнил…

…Каждый шаг отдавал страшным ударом боли. Даже по ровной земле обожженными ступнями ходить было мучительно больно. А если под ногой оказывалась сухая веточка, шишка или камешек — взрыв боли становился просто зашкаливающим! Дурной шагал мелко-мелко, тщательно выбирая место, куда опустить ступню. Шажок за шажком. Шажок за шажком…

Примерно, через час он полностью пересек широкую поляну. Встал у опушки. Посмотрел на расстилающийся перед ними бурелом.

И заплакал.

Обернулся за спину. Аратан, не мигая, смотрел в хмурое тобольское небо. Наверное, перед его глазами уже сияют бездонные голубые небеса Темноводья — такие непохожие на черные амурские волны. Онгоны встречают его дух, который скромно, но с затаенной гордостью говорит: «Я шел до конца. Я сделал все, что мог»…

Грудь маленького тигра дернулась в судорожном вдохе.

Жив! Жив!

«Живи, Аратан! Живи! А я дойду. Дойду…»

Дурной решительно шагнул в лес. И тут же застонал от дикой боли.

— Суки! — заорал он исступленно, согнувшись, словно, ему скрутило живот.

Потом медленно разогнулся, опираясь на ствол дерева. Осторожно шагнул. Еще. Еще.

— Смилуйся, государыня Рыбка, — шепотом взмолился он строчкой из детской сказки. — Третье желание. Осталось же третье… Помоги! Смилуйся, государыня Рыбка…

На шестой или седьмой шаг он проглядел и наступил прямо на жесткий сучок, который проткнул запекшуюся кожу и вошел в еще живое мясо. Голова просто взорвалась от боли! Дурной рухнул на землю, завывая в небеса.

«Не смогу идти… Поползу!» — зло решил он и встал на четвереньки.

Вернее, попытался, потому что сразу хлопнулся носом в прелую прошлогоднюю листву из-за вывернутого сустава плеча. Глухо заорал-зарычал прямо в вонючую «подушку». Отдышался. И с большим трудом поднял корпус вертикально, оставаясь на коленях.

«Колени целые — значит, на них пойду!».

Раздвигая плечами ветви, Дурной стал перебирать коленями, углубляясь в лес. Уже начало смеркаться, а он почти не приблизился к реке. Силы утекали, но он перебирал изувеченными ногами. Раз за разом.

«Я дойду, — приказывал беглец из прошлого сам себе. — Надо найти наших… Надо привести помощь Аратану… Надо вернуться домой… К Чакилган. Я обещал…»

В вечернем сумеречном лесу, у которого не видно ни конца ни края, только и слышно было, что шорох слежавшейся листвы, редкое потрескивание веточек и еле различимый хриплый шепот: