"Фантастика 2024-118". Компиляция. Книги 1-27
Шрифт:
Это не то, что мне нужно. Однако, по крайней мере, лодка больше не ускользает в открытое море и держится рядом с причалом, даже пытаясь пятиться назад. Я же немедленно догадываюсь как работают эти рычаги. Положение вниз заставило винты двигателей на полных оборотах закрутиться в обратную сторону, чтобы дать «полный назад». Пометка, отмеченная посередине траектории движения рычагов, означает нейтральную скорость. А если я подниму рычаги до предела вверх, то смогу поддать «полный вперед». Правый же рычаг отвечает за работу правого двигателя, а левый — за второй движок. Получается, делаю вывод я, для того, чтобы вывернуть лодку в нужном
В школе у меня были тройки по всем точным наукам. И эти тройки были подарены мне щедрыми учителями с большой натяжкой. На самом деле я перестал понимать эти науки после первых же уроков, будто физически не способный оперировать с абстрактными формулами, которые, как мне казалось, не имели никакого соотношения с реальной жизнью и, тем самым, лишенные для меня любого практического применения. Конечно же, я был не прав. И теперь, уперевшись воспаленными глазами в два торчащих рычага управления двигателями, я теряю драгоценные секунды в попытках осмыслить принцип управления ими, чтобы заставить лодку поддать вбок.
??????????????????????????
Дрожащими пальцами я вывожу рычаги на нейтральную скорость, позволив двигателям успокоиться, а лодке остановить ускоряющееся движение назад, чтобы удержать ее рядом с ожидающими спасения родными. И лихорадочно вырисовываю в воображении схематичную геометрию движения лодки, если я буду выдвигать рычаги в различные комбинации их положений, догадываясь, что если выверну левый рычаг вверх, то попросту разверну лодку на месте, а не приближу ее бортиком к краю причала.
Однако счастливое озарение яркой вспышкой взрывает моё сознание. Четкая картинка, будто нарисованная серым карандашом по чистому белому листу бумаги, появляется перед моими глазами, подсказывая как следует поступить.
Левый рычаг уходит вверх на весь резерв мощности, а правый выворачивается вниз на половину от возможной амплитуды. Тем самым, к моему ликованию и удивлению, яхта, низко урча двигателями, работающими в противоположных режимах, уверенно и шустро принимается боком приближаться к краю пирса, на конце которого меня ждет семья.
Когда борт лодки со стуком касается края пристани, то передние фланги орды находятся уже совсем близко, оглашая округу победными воплями, уверенные, что их охота удалась и тварей ждет обильный обед.
— Кидай мне детей! — севшим голосом кричу я супруге, сбросив обороты двигателей и кинувшись к краю борта. И мой выкрик оказался почти не слышен в оглушающем и скрипящем гвалте разгоряченной близостью к жертвам орды.
Жена реагирует мгновенно. Она с отчаянным и пронзительным визгом, неловко размахнувшись, но все же успешно перебрасывает ко мне младшую дочь, которую я ловлю на своей стороне, а потом отставляю за спину, готовясь принять вторую. Старшая же дочь вдвое тяжелее младшей, и супруга при размахе поскальзывается, теряет нужную амплитуду, совершает слабый бросок, и девочке лишь на половину удается переброситься через качающийся на волнах борт. Она проскальзывает назад, почти провалившись в воду, но умудряется уцепиться ручками за перила, окаймляющие борт яхты, и зависнуть над провалом, удерживаясь кончиками ботинок за самый край причала.
Когда очередная волна ударяет в лодку и проем между лодкой и причалом увеличивается, то девочка теряет сцепку с пирсом, падает вниз, и оказывается висящей на руках, удерживающих вес
За мгновение до того, как раскачивающаяся на волнах яхта снова приближается к кромке пирса, угрожая раздавить дочурку многотонным весом о бетонную стену основания причала, я умудряюсь вытянуть дрожащую от ужаса крошку из пропасти.
Следом же прыгает супруга, приземлившись точно в цель, но не удержавшись на ногах, падает на колени и заваливается на бок.
Не теряя больше ни секунды, я бросаюсь к штурвалу и, не дав себе времени даже усесться за капитанское кресло, с размаху дергаю вверх оба рычага управления двигателями, которые немедленно просыпаются, взревев мощными поршнями, и вспенив поверхность воды за задним кормом, пускают лодку вперед.
С щемящим от волнения и страха сердцем, я оборачиваюсь назад, и наблюдаю, как твари прыгают с оконечности причала, чтобы добраться до ускользающей от них яхты, и оказываются в воде, в считанных десятках сантиметров от заднего борта. Подступающие ряды, натолкнувшись на неожиданное препятствие, также беспомощно гроздями сваливаются в море. Они барахтаются на глубине, явно не способные плавать, вытягивают вверх косые морды, скрипят глотками, сверкают желтыми глазницами. Но все же не могут до нас добраться…
Яхта
Наша яхта-катамаран, подгоняемая двумя мощными моторами, уверенно набирает скорость и легко скользит по воде, шелестя будто лакированной плотью разрезаемой поверхности моря. Метр за метром она отдаляет нас от смертельной опасности, унося в спасительную синеву, по мере того, как кишащий монстрами город остается позади, а яростные и разочарованные охотой вопли тварей затихают.
Одним махом на меня наваливается неимоверная усталость и апатия. Напряжение и заряженная адреналином энергия, прежде удерживавшие тело и разум в тонусе, отпускают меня, заставляя почувствовать себя пустой оболочкой некого целого и плотного, которое внезапно выскользнуло и оставило меня безвольно повиснуть на кресле.
Голова заполняется туманом, а спина по-стариковски сгибается. Хочется упасть лицом вниз, распластавшись грудью по приборной панели, или безвольной жижей сползти вниз, на палубу. Но и на подобное усилие воли не остается. И я продолжаю сидеть на месте, уставившись вперед, впитывая новую для себя реальность, которая без предупреждения поменяла сцену действий и правила игры.
Мы все четверо — молчим. Заставив себя обернуться назад, я смотрю на супругу, которая сидит на палубе, опустив голову вниз, и тяжело дышит. Ее ноги широко расставлены, позволив обозначившемуся животу вывалиться вперед. А волосы растрепаны и спутаны, свисая грязными космами вниз, будто тяжелые весенние сосульки с крыши дома.
Я уверен, что она меня сейчас ненавидит. За то, что я сделал. И за то, что не сделал. За глупости, которые допустил. И за подвиги, которые не свершил. Впрочем, это не важно… Это у нее пройдет… Главное, что мы живы. Главное, что безжалостный острый топор, долгое время дамокловым мечом висевший над нами, теперь отброшен на безопасное расстояние. Да…, она точно меня ненавидит, и как только придет в себя, то, вероятно, обрушится на меня с обвинениями. Ведь своими нелепыми поступками я действительно поставил семью, включая крохотное создание, зреющее в ее чреве, под угрозу. Заставил пролезть её через те треклятые железные створки ворот, передавив тем самым живот.