"Фантастика 2024-118". Компиляция. Книги 1-27
Шрифт:
Откликаясь на запрос, программа выводит текст:
Доступен режим «Стандартное развитие». Активировать?
Не знаю, что это, но да. Тотчас напротив физических характеристик появляются желтые цифры.
Физическое развитие: 13
Сила: 15 (+0,2%);
Ловкость: 11 (+0,6%);
Выносливость: 13 (+0,3%).
Есть! Хоть прирост и мизерный, но он есть! Я могу развиваться разными способами, в том числе зависая в спортзале.
Ползу к себе, понимая, что к Эду я уже не поеду: выдался напряженный день, и тренировка
Открываю дверь, и с незанятой кровати напротив входа ко мне бросается Эд.
— Ты где пропал? Зачем вниз ходил? Думал, там тебя прикончили.
— Он кувыркался со шлюхами, — отвечает Кир, лежащий и смотрящий в наладонник. — Смотри, еле ползет. Во порезвился, гад!
— Я протоптал дорожку, — подмигиваю Эду, кивая на выход. — Идем, расскажу.
— Эээ, я тоже хочу! В следующий раз я с вами! — не унимается Кириан.
— Одному ссыкотно? — подначивает его Эд, и Кир отстает, обидевшись.
Выходим в коридор. Достаю из кармана флешку. Эд тянется к ней, громко сглатывая слюну. Говорю:
— Сам еще не смотрел.
— У тебя, что, знакомые среди…
— Заткнись, — поднимаю руку, показывая браслет и намекая на прослушку. — Давай к тебе. Только недолго, потому что завтра…
Он кивает.
— Да, я как чувствовал, на трицикле примчал. Идем.
Интерлюдия. Гамилькар
Ноздри Гамилькара щекочет запах горелой плоти. В который раз верховный жрец Ганнон пытается прорицать, читая знаки его запеченной крови, но, похоже, и сейчас ничего конкретного.
Гамилькар зажимает ранку на сгибе локтя, откуда взяли его кровь и плеснули на раскаленный стальной лист. Ганнон глядит на него невидящими черными глазами, его губы шевелятся. В этот раз постаревший, осунувшийся Гамилькар сам пытается прочесть рисунок из запекшейся крови, но ничего не видит.
— Ну? — нервно спрашивает он.
— Вижу хаос… Из него выходит человек. Мужчина. Безродный. Танит стоит за его спиной… Она будто бы прячется за ним.
— Я опоздал?
— Ммм… Нет. Она еще не передала ему силу.
Кулаки сжимаются, Гамилькар спрашивает:
— Так что, наступили времена, когда клятва иссякла, и Танит может передать силу первому встречному? И он станет Белым Судьей?
— Этот человек не простой. Особенный. — Ганнон проводит у себя над головой. — Над ним чья-то длань. Трудно сказать, кем он станет, получив силу. — Жрец делает па над листом. — Ваал хочет тебя, Танит — нет. Она будто бы стоит напротив Ваала. Она больше не с нами.
Гамилькар кривится.
— Ты говоришь кощунственные вещи…
— Ваал хочет тебя. Идем!
Старческие пальцы впиваются в запястье, и Ганнон увлекает Гамилькара из зала по узкому коридору вглубь зиккурата. Глава рода Боэтархов предчувствует великое событие, но едва хочет спросить, что происходит, его уста будто бы кто-то запечатывает, чтоб голос не нарушал торжественность момента.
В голове стоит звон, словно дребезжат сотни мыслей, которые никак не удается ухватить. Или это ворочается что-то огромное, громоздкое, пробуждаясь от тысячелетней спячки?
Звон усиливается. Голова трещит, словно там начинается ледоход, ломаются глыбы льда, крошатся друг о друга. Наворачивающиеся слезы застилают взгляд, и Гамилькар толком не видит, куда его ведет Ганнон.
Ему горячо и муторно. С головой накрывают сомнения, но тело больше не слушается его, живет само по себе, ноги повинуются чужой воле, и это не воля Ганнона.
В себя Гамилькар приходит на мостике, ведущем в чрево Ваала, где полыхает вечный огонь. Три горящих глаза божества смотрят на него, и он слышит голос, наполняющий все его существо:
— Иди ко мне, мой избранник!
По телу прокатывается волна благоговейной дрожи, и на подгибающихся ногах Гамилькар движется к пышущему жаром чреву Ваала. До обрыва мостика остаются считанные метры. Наполненный благодатью, Гамилькар с благодарностью готов шагнуть в огонь, уверенный, что Ваал примет его душу, и он возродится по правую руку от бога, но удар в грудь отбрасывает его назад на несколько метров.
Наваждение исчезает. Гамилькар падает, поднимается на ноги, пятится, глядя на идола, который меняет очертания и будто бы плавится.
Минута — и перед Гамилькаром не стальной идол, а клубящаяся тьма с прорезями глаз, где полыхает алое пламя.
— На колени!
Голос Ваала подобен грому. Ноги Гамилькара подкашиваются, и он преклоняет колени. Его наполняет ощущение беспомощности, ничтожности перед Величайшим.
— Ты доказал свою верность, смертный, — грохочет Ваал, и кажется, что от его голоса вот-вот лопнут барабанные перепонки. — Ты нужен здесь.
Из темноты протягиваются два черных щупальца, где угадываются по пять пальцев, преобразуются в длинные руки, ладони опускаются на плечи Гамилькара. Красные глаза божества вспыхивают, и багровые лучи устремляются в зрачки Гамилькара. Касание — и внутри клокочет огонь, божественная сила поднимает его над мостиком, и он зависает в воздухе, чтобы быть вровень с божеством.
— Отныне моя воля — твое желание. Мои мысли — твои мысли. Враги восстали против меня. Найди и уничтожь их! Дарую тебе силу проклятия.
Легкий толчок в грудь — темнота — и Гамилькар обнаруживает себя коленопреклоненным на мостике. Перед ним снова бездушный идол Ваала. Ни следа не осталось от божественного присутствия. Мысли четки и прозрачны, лишь стук сердца напоминает автоматную очередь.
— Что мне сделать, Величайший? — шепчет Гамилькар.
— Ты поймешшшь, — слышится ему в шелесте ветра.