"Фантастика 2024-126". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
А ведь он сам, дурачок, пушил павлиний хвост перед светлейшим царем. Пьяный, правда, был, но ведь кого это остановит? Вот и камрада Питера, ха-ха, совсем не тормознуло. Ранен, но ведь жив, пусть едет, шельма, расскажет, как видит от солдатских низов проигранное сражение!
И что местные командиры? Конечно же, сподобились, пинками стимулировали, мол, царь ждет, мигом лети на своем жеребце. Ранен? Так мы постараемся, гвардейские солдаты себя посадят в седло твоего коня и спроводят до его монаршего величества. А дальше ты уж, милый, сам. И что б излишне не врать
Вот ведь, какие смешные, не врать, но не чернить. Пусть, конечно, гвардия была хороша, но ведь сражение-то проиграли русские, а не шведы! И командир у преображенцев дался. А все времена главными виновниками у монархов были именно гонцы, как будто они были и полководцы и первые трусы.
С такими опасениями он и приехал в царскую ставку, что в Великом Новгороде. К счастью для него, царь почти все знал о несчастном для русского войска под Нарвой (сбродом оно как-то даже не называлось). И Петр действительно хотел правдивую картину без прикрас и вранья. Дмитрия он помнил, по пьяному делу, конечно, но все-таки, как человека смелого и правдивого. А то ведь по тем временам по харизме царя и слабости водки русские подданные и после несколько стаканов водки не решались рубить правду-матку.
По приезде в ставку его сразу повели к монарху. Тот работал в небольшой горнице, очень был занят, и поэтому очень не любил, когда его в чем-то придерживали. Робость и отчаяние после первых сообщений о поражении уже прошли. Царь был активен, оптимистичен и дерзко смотрел в будущее.
— Хороший ты парень, боярский сын Дмитрий, не только голова на плечах есть, но и труса не празднуешь. Камрады мои из Преображенского полка хорошо о тебе отзываются — и в штыковой не сробел, заколол здоровенного пикинера, и стреляешь замечательно, — доброжелательно сказал монарх. Самолично набулькал ему в оловянный стаканчик гданьской водки — его любимого напитка, велел: — пей и рассказывай, почему проиграли меньшей армии.
Что же, коль царь велит. Я перед деканом в XXI веке не дрожал, что же перед стародавним монархом, который в реальности давно уже умер, побоюсь?
Смело, если не сказать дерзко и нагло посмотрел на царя:
— Твое здоровье, государь, что б еще много жил и всех врагов России побеждал!
И опрокинул стакан с горькой водкой в рот, как со сладкой водой.
Петр аж громко засмеялся:
— Ну ты крепкую водку пьешь, как вино бургундское, что производят чужеземной Франции. Как так можешь?
— Али я не русский, государь? — смело возразил попаданец Саша. Добавил про себя, попил бы технический спирт, мягкую бы хлебную водку еще так употреблял. А вслух добавил: — кислятину свою французы пусть сами пьют, нам от морозов и водки хватит!
— Ха-ха! — засмеялся царь, — ну ты сказанул! На вот закуси, да уже поговорим посерьезнее о днях вчерашних, но обязательно с прицелом на будущее.
Что же и это мы могем, ну, или можем. Царь ведь редко благоволит только за пьянство, хотя и такие были, в особенности, по молодости. Но и это Саше не надо.
Он как бы не видел разнообразные закуски на столе, занюхал рукавом, крякнул:
— Эх, хороша чертовка! Спрашивай, государь, я во всем внимании!
Петр в раздумье, как бы у себя, спросил:
— Скажи-ка мне ты, простой сын боярский, как снизу смотрится, от чего наша армия проиграла?
Хм, спросить профессионального историка об истории, это все равно, что козла пустить в огород, хе-хе! Но сначала надо спросить на всякий случай, а то мало ли чего:
— Всю правду расскажу, государь, ей-ей, а только вот ты озлобишься?
Сказал как бы понарошку, но Петр вдруг по-серьезному задумался. Сказал звучно и прямо:
— Сабли у меня здесь нет, ножичком не убью, а если кулаком двину, то ту не обижайся, считай, наше монаршее благоволение получил!
М-м, вот это благоволение получил?! А деньгами нельзя, хоть серебряными чешуйками, хоть новоделами рублями? Хотя ладно уж…
— Государь, если мы будем говорить о поражении под Нарвой, то можно выделить два уровня: первый — предательство командиров — иноземцев.
— Сволочи! — монарший кулак тяжеловесно ударил об стол, да так, что все содержимое рухнуло на деревянный пол. Дмитрий лишь, показав хорошую эквилибристику, успел переросток бутылку с половинным содержимым.
Царь бешено взглянул на попаданца, да так, что тому захотелось перекреститься на иконы, и кинутся под их защиту. А то ведь на самом деле, полезет в драку, а и я не младенец…
Но монарх с видимом усилием удержался, отобрал у Дмитрия бутылку — бутыль. Налил себе стаканчик, подумал, налил второй — Дмитрию, строго велел, по сути, приказал:
— Пей и дальше говори, сын боярский!
Ну и дальше… Смирено продолжил, может, не побьет:
— И дальше тоже по командованию. Войско-то одно стояло, без командиров. Сколько могло, терпело, а потом все же побежало. Лишь гвардия стойко медленно отходила.
А отсюда другой уровень проблем. Вот ты, государь, когда сказал армия, откровенно соврал. Не армия еще у нас, а настоящая орда!
Спьяну, видимо, попаданец сказал слишком уж открыто и для монарха откровенно нехорошо. Петр потемнел лицом и попытался ударить в него. Но какой там! Профессиональная ловкость воина — дворянина и пусть теоретическая ловкость гимнаста попаданца Саши позволила без труда увернуться.
Петр снова выругался уже злобно. Взгляд его как бы искал, куда бы и как бы посильнее ударить, чтобы на пол. А потом ногами, ногами!
Дмитрий от такой картины похолодел и напомнил, что тот здесь царь, а он лишь мелкий сынбоярский, то есть уровень его несоизмеримый. Русскому ведь царю эпохи средневековья все равно, что сын боярский, что холоп, все одно. И куда он потом?
Пришлось прекратить ссору. Нечего тут выкорезживаться.
— Подожди, государь, я с пьяну сказал нехорошо для тебя, — сказал он искренне, — можешь бить, не буду брыкаться!