"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
До Новолуния оставался всего один день, и сила ведьмы иссякала, чтобы возродиться на растущей луне. Белокурая женщина ночами напролёт мастерила амулеты с защитными вязями, а днём отсыпалась во время привалов. Я помогал ей по мере сил, но моё колдовство здорово отличалось от женской ворожбы, и зачастую я мог лишь передавать Исгерд часть своей силы, чтобы напитать волшбой её творения.
В ночь накануне Новолуния, когда до Омрика оставалось около дня пути, мы с хускарлами собрались у костра. С нами была Исгерд, а вот Скегги куда-то запропастился.
—
Ведьма подняла на меня усталые глаза и пожала плечами. Она даже перестала подводить их чёрной краской — руки дрожали от усталости, и вывести ровную линию не получалось.
— Прилёг отдохнуть, — ответила она. — Говорит, голова разболелась. Я предложила сделать для него целебный отвар, но он отказался.
Это было непохоже на Скегги. Брат отличался невероятно крепким здоровьем — мог выпить несколько кувшинов мёда, посостязаться в перетягивании верёвки, завалиться с двумя девицами, а наутро после всего этого прекрасно себя чувствовал и даже помогал плотникам с работой. Нравилось ему работать с деревом — брат умел вырезать дивной красоты узоры.
И уж тем более Скегги ни за что не упустил бы возможности провести вечер подле своих хирдманов. Какие бы тяжкие думы не терзали его разум, он всегда думал о людях, которых вёл. Вождь и хирд зависели друг от друга больше, чем могло показаться на первый взгляд. Люди должны были видеть его, питаться его силой, слушать его речи и, в свою очередь, питать его. Так это работало — и потому такая связь была священной и важной для всякого северянина. Скегги прекрасно знал это, поэтому каждый вечер выходил к костру и разговаривал с каждым. Подбадривал, выслушивал, судил и советовал.
Что-то здесь было не так. Я нутром чуял это, но не мог выразить словами. Чтобы проверить ощущения, я снял с пояса рунный мешок и, сосредоточившись на вопросе, запустил руку.
— Почему Скегги нет? — шепнул я.
Выпала перевёрнутая Когг. Та самая, что выпадала прежде, когда мы со Скегги взывали к богам на берегу Скелгата. Знак болезни и недуга.
Я быстро убрал руну в мешок, тронул Исгерд за плечо и наклонился к её уху.
— Идём со мной. Можешь понадобиться.
Ведьма кивнула, отложила плошку с растёртыми травами и направилась к палатке Скегги. Это нельзя было назвать шатром — лагеря мы разбивали в спешке и с расчётом, что не будем задерживаться. Поэтому просто сооружали навесы из ткани и лапника.
Костёр перед местом ночлега Скегги потух — лишь тлеющие угли подсвечивали землю. Значит, уснул. А может что и похуже.
— Давно у него голова болела? — тихо спросил я, когда мы подобрались ближе.
— Со вчерашнего утра жаловался, но говорил, что само пройдёт. Сегодня до обеда был бодр, а ближе к вечеру совсем раскис.
— Почему ты мне не сказала?
— Я что, сама отвар не сделаю? — возмутилась ведьма. — Пусть я не Вива, но тоже кое-что из целебных вещей умею. Как раз готовила травы, чтобы напоить его на ночь…
Скегги лежал на подстилке из Лапника, почти с головой накрывшись плащом. Брат спал, повернувшись набок, и дыхание его было неровным. Я подполз ближе и вляпался рукой во что-то мокрое возле его головы. Поднёс грязную ладонь к лицу, обнюхал. Рвота.
— Тошнило или кровь? — спросила Исгерд.
— Рвота. На что-то ещё он жаловался?
Ведьма неуверенно покачала головой.
— Вроде бы нет.
— Он испражнялся сегодня?
— Слушай, Хинрик, я ему не нянька! — громким шёпотом возмутилась женщина. — Мне он толком ни на что не жаловался, а в глаза ему я не заглядывала и не особо расспрашивала. У меня куча работы перед битвой, не до обнюхивания дерьма как-то было! Без Гуллы и Вивы и так едва справляюсь.
— Тише! — зашипел я. — Успокойся. Никто тебя не винит. Просто пытаюсь понять, что это могло быть.
Исгерд вздохнула и откинула светлую косу за спину. В отличие от Гуллы, она хотя бы быстро унималась.
— Прости, — тихо проговорила женщина. — Сама переживаю. Что-то у меня последние пару дней сердце не на месте. Думала, волнуюсь из-за похода и по сёстрам скучаю, а оно вот как…
Я приложил ухо к лицу брата и прислушался к дыханию. Прерывистое, словно что-то изнутри сжимало ему грудь. А сердце билось, словно птица, пойманная в клетку.
Головная боль, рвота, сердце…
— Похоже на отраву, — заключил я. — Он не ел никаких ягод из леса?
— Не знаю. Но Скегги обычно осторожен с такими делами. Не тащит в рот всё подряд. Что нам делать?
Я наткнулся взглядом на свёрток с Вигриком и замер. Что если это проклятие меча? Мерглумцы предупреждали, что «Владыка битвы» должен принадлежать достойному. Если я ошибся, подарив меч брату? Что если я погубил его?
— Попробуем спросить у Когги, — сухо сказал я. — Меч он не трогал?
Исгерд уверенно мотнула головой.
— Точно нет. Даже не разворачивал. Я просила дать посмотреть, но Скегги аж зашипел на меня и велел ни за что не прикасаться.
А брат оказался куда ответственнее, чем я мог о нём подумать. Да только если он присвоил Вигрик, то меч всё равно мог на него влиять…
Я добрался до соседнего костра, вытащил оттуда пару горящих поленьев и возродил огонь перед палаткой Скегги. Затем достал руны, быстро резанул ладонь ножом, окропил всё необходимое и воззвал к богине лесов.
— Когги-целительница, госпожа трав, лесов и зверей, услышь мою просьбу и помоги выяснить, что случилось со Скегги.
Исгерд подползла ближе, отрезала прядь своих волос и бросила в огонь. Затем достала из поясной сумки растёртые в порошок травы и тоже бросила в пламя — оттуда мгновенно повалил густой белый дым.
— Услышь меня, Исгерд-защитницу, о Когги, — шепнула она. — Прими эти травы и открой нам знание.
Я вдохнул дым, едва не закашляся, но несколькими мгновениями позже по моему телу разлилось странное спокойствие. Мир вокруг костра погрузился во мрак, я видел лишь Исгерд и пламя.