"Фантастика 2024-130". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
— В биотехническом отделе, изучающем развитие и применение нанотехнологий корпорации Нибеус, — голос был женским, довольно приятным, но каким-то безэмоциональным что ли. Грубер сел и принялся крутить головой, надеясь увидеть говорившую.
— Здесь кому-то удалось выжить?
— Нет, к сожалению, выживших нет.
— А ты тогда кто? — Грубер продолжал озираться, поднимаясь с пола и подбирая винтовку.
— Замещающий, интеллектуальный, нанотехнологичный автомат, или ЗИНА.
— Здорово, и что же ты замещаешь? Интеллектуально? — Грубер медленно двинулся по небольшому коридору, ведущему из холла. Внезапно в стороне ему показалось какое-то движение, и он резко развернулся,
— Не торопи меня, я пытаюсь найти приемлемый вариант ответа, — Груберу показалось, что в голосе мелькнуло легкое раздражение. — Пожалуй, вот это подойдет: меня создали, чтобы помочь человеку, который в результате болезни, несчастного случая или злого умысла потерял часть нейронных путей в головном мозге, восстановить эти пути или ускорить создание новых.
— Так, стоп, — говоря это, Грубер сам остановился. Он встал прямо под арочным входом, через который можно было попасть в большую круглую комнату, в которой располагались несколько столов с подобиями знакомых ему компьютеров, а в центре стояла стеклянная доска, на которой все еще виднелись обрывки наскоро затертой сложной формулы. — И каким образом ты можешь устранить что-то утерянное человеком, если это утерянное находится в его голове?
— Но это же очевидно. Я могу сделать это только изнутри.
— Постой, ты хочешь сказать, что находишься сейчас в моей башке?!
— И не нужно кричать. Здесь неподалеку расположились несколько крайне антогонистичных тебе биологических объектов, своим криками ты можешь привлечь ненужное внимание. Более того, ты вообще можешь не говорить вслух, просто проговаривать мысленно то, что хотел сказать.
— Пошла вон из моей головы, — процедил Грубер. — Мне плевать, что ты там замещаешь, мне даже почти неинтересно, как ты туда залезла, мне абсолютно насрать, насколько мы с элитником антогонистичны… — Грубер перевел дыхание. — Неужели ты можешь вот так запросто без согласия куда-то внедряться?
— Нет, не могу, — сейчас Губер точно осознал, что голос действительно идет словно прямиком из его черепушки. — Я не могу действовать без прямых указаний оператора. Но я могу объяснить…
— Пошла вон, — твердо произнес Грубер.
— Ты не понимаешь, — в голосе прозвучала растерянность. — Я не смогу больше существовать без оператора, ты был последним шансом...
— Мне плевать. Я не давал своего согласия становиться вместилищем для какого-то искусственного интеллекта из сюреалистичного города.
— Я не искусственный интеллект, я замещающий…
— Я помню, пошла вон!
— Я не получила твоего согласия, потому что ты был без сознания, — зачастил голос в его голове. — К тому же твой зрительный центр был готов вот-вот разорваться из-за несвойственной для него нагрузки. Твои нейронные связи не были сформированы и перераспределены до конца. Что-то прервало процесс формирования новой модели подчиненных сигналов в твоем мозге, но начальные изменения-то никуда не делись. А я смогла перенаправить поступающие сигналы из вне не напрямую в центры обработки информации, а в обход, используя собственную оперативную память как… ну, как отстойник. И теперь ты можешь видеть, точнее, осознано воспринимать только ту информацию, которая идет в зрительный центр с твоей сетчатки. Но стоит мне отключиться, и все вернется, ведь, повторяю, эти новые нейронные связи никуда не делись.
После того как Грубер осознал последние слова Зины, он опустился на стул и осторожно опустил винтовку на стол, стоящий перед ним. Несколько минут он смотрел в одну точку, затем зябко повел плечами.
— Значит, это неправда. Белая жемчужина не вылечивает зараженных, она просто ненадолго каким-то образом останавливает процесс. И я все еще остаюсь в группе риска стать таким же как та милашка Кристина, которую мне пришлось упокоить. И что же мне делать? А, Зина, что мне делать?
— Я не понимаю вопроса.
— Почему ты кажешься мне живой? Ведь ты по сути всего лишь машина.
— Я не машина, я замещающий, интеллектуальный, нанотехнологичный автомат, — поправила его Зина.
— Я помню.
— Выстраивая мост, замещая собой разорванные нейронные связи, занимая определенный объем твоей… ну пусть это будет оперативная память, я подстраиваюсь под тебя. Делаюсь такой, чтобы ты не чувствовал дискомфорта при общении, ведь это очень важно и необходимо для процесса реабилитации…
— Покороче, пожалуйста.
— Человеческий мозг напоминает самый совершенный компьютер, — у Грубера создалось ощущение, что Зина не знает, как ответить покороче. Ему внезапно стало все равно. Пусть болтает, пусть делает, что хочет. Он заражен, ему все равно недолго осталось сохранять человеческий облик. Возможно с этой дрянью в башке, у которой, похоже, сильнейший дефицит общения наблюдался, он подольше протянет. Зина тем временем пыталась ему что-то объяснить. — Пока он здоров, и все процессы в нем протекают ровно и без перебоев, не требуется никаких вмешательств извне, он и так совершенен. Его оперативная память безгранична, со скоростью его процессов не сможет сравниться ни одна самая совершенная технология, его самообучаемость, его хранилище информации… Об этом можно долго рассуждать. Но если происходит сбой… Рассмотрим твой пример: паразит, который начал в тебе развиваться, наиболее тропен именно к нервной ткани, и первое, что он делает, это перестраивает нейронные связи в мозге, замыкая их на себе. Таким образом, подчиненный сигнал идет не от органов чувств, а от паразита.
— Это не объясняет, почему я стал видеть глазами тех тварей, которые были возле элитника.
— Как раз объясняет. Развитым особям же надо как-то общаться между собой.
— Твою мать, — выругался Грубер. — А элитник назван так не только за свои внушающие уважения габариты. Он еще и может использовать низших как средства коммуникации, камеры слежения, жучки… Класс. Вот откуда они знают, что где-то новый кластер образовался. Не караулят же они появление кисляка у каждого кластера, на самом-то деле. Подозреваю, что направление движения Жрона со товарищи я ему невольно подсказал. И он принял меня за своего.
— Немного примитивно, но, да.
— Так почему ты кажешься мне живой? Ты пользуешься ассоциациями, пытаешься шантажировать меня, лишь бы я тебя не выселил. Почему? Или мне все это кажется?
— Нет, не кажется. Просто у меня есть доступ к твоей памяти. Ко всем видам твоей памяти. Модель моего поведения — усредненная совокупность поведения всех женщин, зафиксированных твоей памятью, общение с которыми не вызывало у тебя отторжения.
— А почему именно женский образ?