"Фантастика 2024-136". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
Последующие дни не принесли Вильсону спокойствия. Подозревая, что за конфузом в конгрессе стоит Хаус, Вильсон высказал полковнику массу гневных упреков, когда тот явился к президенту на доклад по Техасу, внутреннее положение в котором было далеко не блестящим.
Сбывались мрачные предсказания полковника об опасности сепаратизма этого штата. Губернатор Старк своей властью подчинил остатки бригады Макниша силам самообороны во главе с отставным генерал-майором Бьюкененом, являвшимся одной из теневых фигур в «Союзе за независимость Техаса». Несмотря на яростные протесты Хауса, Старк заявил, что не видит более достойной кандидатуры для защиты жителей своего штата, в то время как федеральные генералы терпят одно поражение за другим.
Однако вместо делового и конструктивного диалога, весь разговор между двумя политиканами, еще недавно вершивших судьбы мира и определявших послевоенное будущее Европы, свелся к резкой перепалке, положившей конец их долговременному и плодотворному сотрудничеству. Обозленный на неблагодарного президента Хаус громко хлопнул дверью Овального кабинета, заявив, что больше ноги его здесь не будет. Что кричал разгневанный президент вслед Хаусу, никто никогда не узнает, за исключением Эдит Вильсон. Она прибежала в кабинет мужа, едва только секретарь Вильсона миссис Пейдж сообщила ей по телефону, что из кабинета президента слышны громкие голоса. С огромным трудом Эдит удалось успокоить своего мужа, заклиная его держать себя в руках и выпить лекарство, прописанное ему докторами. Сидя рядом с креслом и держа мужа за руки, Эдит с ужасом стала отмечать, что ее любимый Вудро сильно изменился и, к сожалению, в худшую сторону.
Президент стал очень нервным и невыдержанным, позволяя себе грязно ругаться, не обращая внимания на присутствие любимой жены. Позже, когда он смог успокоиться, Вудро попросил у Эдит прощение за столь некорректное поведение, но уже ничто не могло поколебать уверенности миссис Вильсон, что дела ее мужа идут не столь блестяще, как два месяца назад.
В отличие от охваченного скандалом Белого дома, в берлинском ресторане «Милый Августин» было тихо и малолюдно. Время завтрака уже прошло, а обеда еще не наступило. Полковник Николаи специально выбрал эти часы для своей встречи с депутатом рейхстага Эббертом, поскольку любой посторонний человек был сразу виден.
После своей встречи с представителем русской разведки Энгстремом Николаи не долго размышлял о сделанном ему предложении и вскоре полностью окунулся в работу с депутатами рейхстага. Через почтовый ящик, названный русским во время их второй встречи, полковник получил довольно интересные материалы на господ депутатов и сегодня с одним из них собирался провести приватную беседу.
На встречу в «Милом Августине» Эбберт был приглашен телефонным звонком, якобы из налоговой полиции. Звонивший представился инспектором полиции Шмидтом и предложил встретиться с господином депутатом в мирной обстановке, чтобы обсудить один вопрос, который из уважения к герру Эбберту можно разрешить мирным путем без вызова в налоговое управление. Имея за своей спиной определенные не вполне законные делишки, Эбберт охотно согласился с предложением господина Шмидта и прибыл точно в указанное им место и назначенное время.
Увидев Эбберта, Николаи не пошел на контакт. Спокойно попивая в дальнем углу кофе, он внимательно следил за обстановкой в ресторане, проверяя, нет ли за господином депутатом «хвоста». Прошло семь минут, но ничего подозрительного старый лис не обнаружил и подал условный знак кельнеру, который, подойдя к столику Эбберта, предложил ему пройти в отдельный номер, где его уже ждали.
– Я не совсем понимаю, господин Шмидт, чем вызван интерес вашего департамента к моей персоне, – заговорил Эбберт властным хорошо поставленным голосом, едва только Николаи вошел в кабинет, – мои счета на доходы в полном порядке, я регулярно плачу налоги, подписываюсь на внутренние займы кайзера и раз в два квартала отчисляю сто марок в фонд помощи рейху. Какие еще могут быть финансовые претензии к такому патриоту, как я?
Все это Эбберт говорил с высоко поднятой головой и гордо развернутыми плечами, свято помня, что лучшая оборона это нападение.
– Нет, нет, господин рейхсдепутат, в этом плане у налоговой полиции нет никаких претензий к вам. Все, что вы говорите святая, правда, которую мои коллеги полностью подтвердили своими проверками, – заговорил Николаи, изображая маленького учтивого германского чиновника.
– Тогда из-за чего вы оторвали меня от моей работы во благо рейху? – грозно спросил депутат, сверля Николаи гневным взглядом.
– Только для того, чтобы задать вам один вопрос, – не выходя из роли мелкого чиновника, произнес Николаи.
– Какой вопрос? – еще более грозно спросил Эбберт.
– Скажите, пожалуйста, господин рейхсдепутат, а услуги, оказанные вам госпожой Лилией Барановой в Карловых Варах в 1912 году, вы оплачивали из своих личных денег или из казенного депутатского содержания?
– Что?! – с изумлением произнес Эбберт, выпучив от гнева глаза.
– Насколько мне известно, проститутки такого ранга берут очень дорого, а тогда вы находились в довольно стесненных обстоятельствах.
– Это грязная ложь! – проревел разгневанный Эбберт. – Вас кто-то ввел в заблуждение, господин полицейский.
При этом лицо рейхсдепутата пылало праведным негодованием, не позволяя собеседнику даже усомниться в правдивости его слов.
– Охотно бы вам поверил, господин Эбберт, но вот как быть с этими ресторанными счетами, в которых значится уж очень большая сумма, – Николаи с легкостью фокусника извлек из кармана листки, полученные от русских.
– Это мои личные сбережения!
– Которые вам любезно одолжил господин Майер, которого австрийские власти подозревают в шпионаже в пользу русской разведки!
– Это подлая клевета и вымыслы, ничем не подтвержденные, господин Шмидт! Да, я знал господина Майера и пользовался его услугами как доктора во время своего пребывания на водах. И больше ничего не было.
– И снова охотно поверил бы вам, господин Эбберт, но вот ваша собственная расписка в получении денег от господина Майера, которую вы почему-то не погасили, что наводит на очень грустные мысли.
– Да как вы смеете говорить мне это?!
– Хватит, господин депутат! – властно прервал его Николаи, который за время разговора уже полностью составил для себя внутренний портрет своего собеседника и решил, что пришла пора потрошения клиента.
– Согласно законам военного времени, этого вполне достаточно, чтобы если не отправить вас прямиком на виселицу, то уж лишить вас звания рейхсдепутата и отправить на фронт для искупления кровью вашей вины перед рейхом.
– Но… но… это невозможно, – жалко выдавил Эбберт, затравленно глядя на полковника.
– Перестаньте кудахтать и сядьте, – жестко сказал Николаи. – Пришла пора поговорить о том, как вы сможете искупить свои невинные прегрешения перед Германией. И предупреждаю сразу, со мной ваши парламентские штучки с мягким враньем не проходят. Я представляю Третье отделение имперского Генерального штаба и занимаюсь как раз теми, благодаря чьей деятельности страна испытывает проблемы в тылу и на фронте. Вам все понятно?