"Фантастика 2024-15".Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Так не ходил я в гимназию-то. Когда бы мне? Недосуг. Да и далеко от нас-то. Я дома обучался, по случаю вышло. Пристав определил к нам на постой господина одного, он здесь в ссылке проживает по политической части. Уж пятый год как. Вот он в свободное время и занимался со мной. Читать, писать научил, арифметике. А как романы, что вы, отец Афанасий, изволили назвать, читать начал, то и географии немного. Уж больно мне интересно стало про путешествия всякие. А что? Я же ему всё больше про науку охотничью присоветовал, а он со мной своей учёностью делился. Всё по справедливости, — во время своего короткого спича
— Вот повезло то, тебе, паря. Как ты сказал звали-то твоего учителя?
Продолжает, гад. Ну-ну. Хотя вряд ли какой-то священник знает всех ссыльных Томской губернии. Всё же он не главный полицейский чин. Да и не будет он из-за одного ополченца устраивать розыск. А я уж если взялся врать, так надо врать до конца. Брехать так, чтоб самому верилось.
— Густав Густавович Штерн, отец Афанасий. Весьма учёный человек.
— Схизматик небось? — насупился священник, — заморочил тебе голову? Вольтериянец, або, не дай Господь, заговорщик против Престола?!
Я демонстративно перекрестился на образа в красном углу. Прадедова моторика не подвела.
— Упаси Господь! Атеистом прозывался. Это вроде как отрицание любого бога, вот. Но я в это не лез, как и в разговоры его с дядькой насчёт политики и войны.
— А чего так? — прищурился священник.
— Так скучно же? — я чуть ли не зевнул, тут же остановив себя. Не переигрывай, Гавр! Что-то этот Афанасий смахивает на инквизитора. Не хватало с ходу в неблагонадёжные попасть. Священники здесь — это сила! Завоюю его доверие — всегда может пригодиться.
Отец Афанасий тяжело вздохнул. Черты лица его совсем разгладились. Видимо, первичную проверку, вызванную подозрениями в самозванстве и политической близорукости, я прошёл. Хотя кто его там разберёт?
— Как чувствуешь себя, паря? — сменил тему священник.
— Хорошо, будто и не было тех страстей, что Марфа Кузьминична рассказывала.
— Да, задал ты жару фельдфебелю, что вас сопровождал. По его словам, занемог ты скоропостижно, едва эшелон из Томска вышел. Полдня в бреду и лихорадке провалялся. Пока ему доложили, пока туда-сюда…Ни фельдшер станционный, ни даже доктор с узловой ничего поделать не могли. Решено было тебя здесь, в Незлобино оставить. Доктор заключение дал, ты уж и не дышал уже: сердце так редко билось, что меня вызвали. Соборовать…
— Вот это да! — вырвалось у меня. Хотя прекрасно понимал, что процесс адаптации мог вызвать подобную встряску организма, я всё же представил, какое это впечатление вызвало у окружающих. Здоровый молодой человек собрался на войну, а тут такое…
— То-то и оно, паря! Душа в чём только держалась. Отслужил я всё по чину. Оно хорошо бы поболее служителей Господа, да Великий пост как-никак и ещё война. Едва закончил, а ты и успокоился, испариной пошёл. Жар и упал. А ты заснул почти на седмицу. Марфа все дни за тобой ходила, мыла, поила сонного. Вдова она. Мужа ейного ещё осенью убили на фронте. А она мне в храме помогает да молится кажный
Что-то подобное я и ожидал услышать, хоть и удивился про себя. В моём времени, чтобы чужая женщина незнакомого умирающего парня выхаживать взялась, да ещё и в доме своём приютила — сюжет скорее для сериального мыла, чем из реальной жизни.
— Как думаете, отец Афанасий, если я её деньгами отблагодарю, сильно обидится?
Священник внимательно посмотрел на меня.
— А и отблагодари, Гавриил. Хорошее дело. Трое у неё, мал мала…а кормилец-то, Царствие ему Небесное, эх, — Афанасий перекрестился, — тут вот ещё, обчество, ну, ополченцы, что с тобой в вагоне ехали, деньги тебе на гроб, да на отпевание собрали. Не приложу ума, что с ними-то делать? И фельдфебель из полковой кассы тоже пять рублёв выписал, хоть вроде как и не положено. Присяги-то ты не давал ещё.
— А можно их тоже Марфе Кузьминичне? — вырвалось у меня. Удивила и честность священника. Он хоть и служитель божий, но тоже ведь человек. Никто кроме него не знал про эти деньги. Хм, что-то мыслю всё больше категориями своего времени. Пора бы начинать обвыкать. Эдак я каждого второго в непорядочности стану подозревать. А насколько мне известно, это время всё ещё славится понятиями слова и чести. В определённом кругу, конечно, но и среди простого люда… Я с удивлением почувствовал, что краснею и, сделав над собой усилие, поднял взгляд на отца Афанасия.
Тот глядел на меня с лёгкой улыбкой, будто все мои внутренние переживания прочёл как раскрытую книгу.
— Эх, паря. Это с кем же тебя судьба сводила, если служителю Господа доверия нет? Или в вере слаб стал? И с такою ношею на войну? Да… — Афанасий покачал головой, — что солдатке деньги отдать решил, то благое дело. Всё одно сам скоро на казённый кошт встанешь. Аль передумал, а, Гавриил? Имя-то какое, знаешь, что означает?
— Сила Бога или мощь Бога. И я не передумал.
— Хорошо, коли так. А у имени и другое прочтение есть. Помощник Бога, поддерживающий Бога. Вот оно как, Гавриил. Без тебя, значится, никак. Надёжа и опора. Ты помни об этом.
— Буду, отец Афанасий.
— Благое дело, а теперь, Гавриил, давай помолимся и поблагодарим Господа нашего о спасении твоём. Всё в руке Его, — священник встал и развернулся к образам.
Нужно было срочно что-то делать. Этой проверки я уж точно не пройду.
Я бухнулся на колени и, размашисто крестясь, взволнованно заговорил:
— Отец Афанасий. Простите, не могу врать. Не знаю ни одной молитвы, не учён. Дядька, как с войны пришёл, в церковь зарёкся ходить. А сам я ещё в беспамятном детстве ещё при живых родителях последний раз в храме был. Простите, отец Афанасий!
В горнице повисла такая тишина, что слышно было как за окном, где-то далеко-далеко на улице скрипит колодезное колесо.
— Вот оно как… — голос отца Афанасия был на удивление спокоен, — а я-то гляжу, щепотью крест накладываешь, благословенья не просишь. На руке-то что за письмена, бесовские?! — на этот раз голос священника загремел, куда и хрипотца подевалась.
Я похолодел, вспомнив о татуировках.
— Так-то я по глупости, по молодости. Пьяный был. В Томске, у местных китайцев на спор сделал. Наудачу, на здоровье. Обереги охотничьи! — выпалил я скороговоркой.