"Фантастика 2024-15".Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Я снова пролез под вагоном на платформу между поездами, затащив от греха туда и свою одежду. Расстелил на снегу шинель. Прислушался. На перроне и у эшелона не было слышно ни звука. Лишь где-то совсем далеко со стороны городских построек прозвучал собачий лай, заливистый и грозный. Да кровь гулко стучала в ушах.
Пользуясь полной темнотой, я полностью разделся и сел на пятки, положив ладони на колени. Закрыл глаза. Ни холода, ни жара. Моё разогретое тело щедро излучало тепло в окружающее пространство. Слегка кололась ткань шинели.
Я глубоко вдохнул: раз, другой, третий. Постепенно представляя, что исчезают один за другим окружающие
Глава 9
Если и бывают в действительности вспышки черноты, то это был именно такой феномен. Всплеск чернильной кляксы возник перед моим внутренним взором и затопил собой остатки мельтешащих разрозненных образов.
И сразу же, немедленно без какого-либо перехода я оказался посреди битвы. Пожалуй, человеческое месиво, в которое с размаху погрузилось моё новое воплощение, битвой было бы назвать слишком помпезно.
Какие-то полуголые грязные люди со спутанными длинными волосами, перемазанными то ли глиной, то ли смолой, сошлись не на шутку в животной схватке. Я немедленно ощутил в своих руках толстое плохо ошкуренное заскорузлое древко длинной палки с заострённым и обожжённым концом, которой я тыкал при любом удобном случае во всё, что попадалось мне на пути.
Сердце билось в бешеном ритме, из глотки вырывался хрип и нечленораздельные звуки. Сумятица вокруг творилась просто невообразимая. Ядрёная смесь из запаха пота, крови и вони внутренностей из вспоротых животов била в ноздри с такой силой, что сознание постоянно находилось в одурманенном состоянии, но ярость и кипящий в крови адреналин постоянно выдёргивали моего визави из кратковременного беспамятства, заставляя бить, колоть, впиваться зубами и ногтями в таких же обезумевших противников. Кто-то из них наступил-запрыгнул на моё примитивное копьё, тем самым резко вырвав его из рук, что-то тёмное мелькнуло справа и я вновь погрузился во тьму, так ни в чём и не разобравшись.
Не успев осознать предыдущую слишком яркую и реалистическую картинку, я оказался по колено в грязной и мутной воде, рядом с десятками бородатых и разъярённых мужчин в домотканой одежде, с кольями в руках, дружно тыкавшими ими в находившихся над нами на дощатом помосте воинов в куцых кольчугах с деревянными щитами, грубо окрашенными красной краской. В воде было тесно ещё и из-за большого количества плавающих трупов с колотыми и резаными ранами, с размозжёнными головами, а некоторые и с частично обугленными телами. От всего этого «супа» с гнилой водой и мертвяками тянуло сладковатым тяжёлым духом, а сверху то и дело прямо в нас разила неумолимая и методичная смерть.
Повсюду: справа и слева от меня кричали, то и дело суя свои колья в щели между досками, в ноги, не защищённые пах и животы воинов на помосте, непонятной
Возможно моя минутная растерянность сыграла плохую шутку с тем, чьими глазами я наблюдал за этой резнёй, а, может, просто пришло время умереть. Но что-то вдруг больно ударило меня в спину слева, заставив уронить кол. Я тупо уставился на бурый от крови наконечник стрелы, выступивший у меня из-под ключицы. Ещё толчок — и я, не удержавшись, падаю, раскрыв рот в неслышном в общем гвалте крике. Вдохнув от неожиданности воду и погружаясь с головой, пытаюсь отчаянно вырваться и избавится от жидкости, хлынувшей мерзким потоком в лёгкие. Но всё тщетно. Спасительная темнота спасает меня от страданий и вновь возвращает меня к исходной точке вне времени и пространства.
Новые обстоятельства не заставляют себя ждать: на этот раз я уже в довольно приличной длинной рубахе с вышивкой, красном кафтане и кожаных сапогах толкаю острой рогатиной лестницу, приставленную к крепостной стене. Грудь переполняет восторг, я что-то кричу. Нельзя разобрать, но что-то торжествующее и яростное. А вот кто-то лезет между зубцами в метре от меня.
Враг? Н-на! Острия рогатины вонзаются в шею, грудь и лицо довольно молодого мужчины с куцей бородой в подранном полушубке, замахнувшегося на меня топором и сгинувшем в следующее мгновение за стеной. Рогатина работает как поршень, выбивая нападающих одного за другим, целей всё больше и больше, рядом соратники в таких же кафтанах, кто с топором, а кто и с саблей. Нас теснят. Враги на стене. Их всё больше. Верная рогатина перерублена посередине, я отшатываюсь, но получаю сверкнувшим лезвием по голове. Кровь заливает глаза. Снова темнота…
— Ур-р-а-а-а!!! — многоголосый крик оглушает справа и слева, спереди и сзади. Кажется, что даже воздух дрожит от рёва сотен глоток. Под ногами несётся земля, покрытая куцыми пучками травы и множеством камней. Я ощущаю себя бегущем в строю солдат в серых мундирах и чёрных треуголках с тяжёлым ружьём наперевес. Длинное оружие с устрашающего вида штыком. Пахнет гарью, свежей травой, сыростью и чесночным перегаром. Навстречу нам эхом накатывает совершенно иной крик:
— Форва-а-артс!!!
А вместе с ним и нарастающий лязг, хрип и…мат. Да какой! Ну хоть что-то понятное в этом бардаке.
И тут же немедленно прямо передо мной возникает усатое лицо солдата, разделённое алым тонким росчерком по диагонали, с разодранным в немом крике ртом. И уже я бью следующего противника штыком, едва-едва успевая отскочить влево от встречного же удара. Мне везёт, и я бегу дальше. От криков и лязга закладывает уши, поэтому мне кажется, что столб чёрной земли встаёт передо мной в полном безмолвии, и лишь ощутив каждой частичной своего тела ставшей свинцовой стену воздуха, бьющую в грудь и напрочь вышибающую сознание, я ловлю отголоски мыслей и сожаления: «Быстро на этот раз…»
Морозный воздух вкусен как никогда, он со свистом врывается в мои лёгкие. Я с удивлением и некоторой опаской оглядываюсь вокруг. Та же платформа, та же шинель, и я на ней.
Сколько прошло времени? Час, два, уже утро? Но нет, темнота ещё не рассеяна. Я чувствую, как почти полностью обессилел. Хватает терпения лишь натянуть исподнее. Поднимая шинель, ничуть не удивляюсь протаявшему до брусчатки снежному покрову, ровным кругом двухметрового диаметра обозначившему место моей медитации.