"Фантастика 2024-150". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
– Эту зазнайку?
– Это далеко не самый плохой вариант. Драконом без громадного тщеславия не станешь. Ты будешь очень слабым драконом. Немногим людям под силу наш груз величия. И лишь немногие из нашего племени могут его преодолеть.
Да уж. Я и оказалась-то тут из-за того, что не смогла вовремя "выпустить пары". Интересно, а Рассвет преодолел груз?
– Мы не воспринимаем тщеславие как порок. Оно у нас в крови. А без крови жить нельзя.
Так не хочется возвращаться в одиночество. Но уж лучше оно, чем тоскливое существование обиженного на весь мир двуногого в чужой шкуре. В конце концов, меня предупреждали. И Илана, и Веля, как я теперь поняла. И, потом, это не первая моя потеря на данном фронте…
– Я остаюсь человеком, Старейший.
– Я рад за тебя, Лиса. Искренне рад. Прощай?
– Я сейчас счастлива. Мне довелось знать тебя.
Я медленно открыла глаза. Было мокро, надо мной нависало лицо волхва, сбоку маячило встревоженное лицо друида Макса, над ним качалось навершие посоха, которым, как я поняла, хозяин пользовался в особо исключительных случаях.
– Спасибо за душ, ребята, - криво усмехнулась я.
– Так у меня совсем сухой одежды не останется.
– Слава Дереву, - сел на пол старый друид.
– Больше так не делай, - строго сказал мне Борис Иванович.
Но озабоченные глаза, на сей раз темно-синего цвета, выдавали волхва с головой.
– Иди, переоденься, - сказал он мне.
– Ребята, вечеринка окончена. А с тобой я еще не прощаюсь.
– Слушаюсь, - невесело отозвалась я.
Я старалась не смотреть в сторону металлиста, но это было мне не по силам, и я все же перевела на него взгляд. Товарищ, как ни в чем не бывало, всем своим видом выражал искреннюю дружескую озабоченность моим здравием, держа за руку армейского наблюдателя. Быстро же они спелись… Я кивнула Илюхе - мол, все в порядке, и отвернулась. Наткнулась взглядом на Сан Саныча, кивнула и ему.
"Что он нашел в Гестаповке?" - напряженно думал тот.
– "Я же видел, что он не равнодушен к своей подруге. Променять Лису на жестокую безнравственную солдафонку?"
Это меня добило - вся моя жалость к себе, которую я мужественно (женственно?) не пускала на волю, вырвалась, затопила все существо. Я почувствовала, как подкатывают к горлу слезы, и поспешила очистить помещение.
Уревелась я всласть - всю подушку промочила. Потом ушли слезы, а взамен появилась злость. Нормальная спортивная злость. На себя. За непроходимую тупость, за слепоту, за нежелание прислушаться к тому, что мне говорили, и не один раз.
– А вот это ты зря, - услышала я спокойный голос волхва рядом с собой.
– Себя простить надобно.
– Давно сидели-то?
– покраснела я.
– Почти с самого начала безудержного реву, - не стал скрывать от меня правду Борис Иванович.
– Так о чем бишь я? Надо быть поласковей к себе-то.
– Чья бы корова мычала, - осмелела я.
Со стыда за себя, зареванную, не иначе.
– Так то я, - резонно возразил мне волхв.
– Во мне и человеческого-то, поди, совсем немного осталось.
Но сейчас мне аргументы человека, умудренного ста пятьюдесятью годами жизни, были до лампочки.
– Ну нельзя же быть ТАКОЙ дурой, - высказала я вслух все, или почти все, что о себе думала.
– Любовь слепа, а ты не господь бог, чтобы знать все обо всем. Если он, конечно, существует.
– Так вы не в курсе?
– А я, что, он?
Не смотря на печаль вселенскую, в том числе и по поводу озабоченности о зареванном лице и распухшем носе, я улыбнулась.
– Ну вот и чудно, - погладило меня по голове начальство.
– Чайку не хочешь?
– Мне бы мяты…
– Держи, - вынырнул из неоткуда старый друид.
– Уже давно настаивается.
И этот здесь! Я представила себе, как два старых деда сидят, и сокрушаются, глядя на потоки слез, льющиеся из-под моих девчачьих опухших век, и невольно рассмеялась. Как бы мне ни было плохо, я была не одна. И никто на меня косо не смотрел - мол, неудачница, любви у парня, находясь постоянно рядом с ним, добиться не смогла. А ведь именно этого я, признаться, опасалась. Что поделаешь, у каждого свои тараканы в голове, и я - отнюдь не исключение из правил.
– Брось ты эти глупости, - махнул рукой Борис Иванович.
– Подумаешь, парень за другой юбкой помчался.
Старый друид сделал ему страшные глаза - не болтай, мол, лишнего. Я откровенно забавлялась, глядя на то, как деды обмениваются взглядами. Наконец, волхву надоело переглядываться с друидом:
– А скажи-ка мне, Лиса, ты уверена, что ничего возжелала лишнего в том измерении, куда за Ильей угодила?
– А это обязательно?
– проскрипел старый друид.
– В смысле копаться в прошлом?
– Я думаю, да, - подумав для проформы, ответил Борис Иванович.
– Во-первых, мы выясним, что же именно творится с твоей любимицей. А, во-вторых, она поймет в чем дело, и освободится. По крайней мере, обиду на… судьбу копить не будет.
– Вы это всерьез?
– несколько обалдела я от того, что меня столь беззастенчиво разбирают на части прямо в моем присутствии.
– Еще как всерьез-то, - подтвердил волхв.
– Ты вспоминай, давай, а я тебе помогу.
И, пока я не успела опомниться, погрузил меня в события недельной давности. Повторно (просмотр моей скорбной памяти волхв уже устраивал), безо всякого энтузиазма, взирала я на свои поиски в заколдованном месте. На смену пейзажей, то, как нашла металлиста, как уговаривала судей, чтобы они подкинули мне неприятностей. И ведь уговорила, на свою голову. Не знаю, как волхв, но я пока ничего крамольного не видела.
"У тебя еще остался небольшой отрезок", - вклинился в заколдованный мир голос вездесущего начальства.
– "Пройди его, и все встанет на свои места. Я просто уверен".
Я кивнула, и вспомнила, как металлист ожил, и начал обвинять меня в том, что мы тут оказались. Как я достала ракушку, и… как сказала: "Лучше бы я превратилась в дракона". Вслух. Громко. Отчетливо.
– Вот тебе и ответ, - раздался радостный голос волхва.
– Сама, как всегда во всем виновата. Судьи пошли тебе навстречу, и исполнили твое желание.