"Фантастика 2024-150". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Среди гостей я увидел Веронику Медведеву. В роскошном белом платье, обтягивающем её роскошную фигурку, зеленоглазая брюнетка обворожительно улыбалась спутнику, держа его за руку. Так, это, наверное, Миролюб Борзов. Не узнал его без шлема.
— Доброго вечера вам, — оказался я перед ними.
— Илья Артемьев! Доброго тебе вечера! — радостно воскликнула Вероника. — Наш школьный герой.
Миролюб протянул мне руку молча. Пожал её. Вид у него был бледный, словно он много лет не видел солнца. Впрочем, это немудрено, с такой любовью к закрытым доспехам. Комплекцией он оказался не богатырской, но вполне себе крепкий паренёк. Странно, я был уверен, что Борзов сильно старше.
— Рада тебя видеть! Всё думала, доберёшься ты до нас или нет! Ты так здорово там сражался, Илья! Правда Мир?
Борзов не улыбался. Его раздражала радость подруги, и на меня он глядел чуть исподлобья.
— Мир! Ну здорово же было? — всё тормошила его Вероника, совершенно не считывая его эмоции. Ох, эти отношения обречены.
— Можно было и лучше, — сказал, наконец, демоноборец.
Интересно, как он себе представлял это «лучше».
— Да брось ты, Мир! Давай, представим Илью графу Гордееву, а? Может, он с нами сражаться будет, а? Было бы здорово!
— Почему это здорово? — неожиданно вскинулся Миролюб. — Не здорово.
Вероника смотрела на него изумлённо, приоткрыв ротик.
— Мира… Ты что?
— Прости, — пришёл в себя Борзов. Я уже и пожалел что подошёл к ребятам. Тут явно у кого-то большие сложности с ревностью. — У нас команда уже сложившаяся. Может быть вскоре мы и звеном сможем стать. Надо сосредоточиться на этом направлении. Новые люди вряд ли смогут влиться в такой коллектив. Сама понимаешь.
О, Вероника не понимала. Зато понимал я. Прежде чем с моих уст успел сорваться первый язвительный комментарий, рядом нарисовался Андрей.
— Илья! Куда ты пропал! Идём! О, доброго вечера госпожа Медведева, господин Борзов. Я выкраду у вас господина Артемьева?
— Да пожалуйста, — немедленно сказал Мирослав. Ну, братец, это ты зря, конечно. Я не обидчивый, но такие вещи запоминаю хорошо и непременно верну. Мой взгляд встретился с зелёными глазам удивлённой Вероники и задержался на секунду дольше приличного. Борзов это заметил, а вот девушка и не поняла ничего. Лишь мило улыбнулась.
— Вон он, — шепнул мне на ухо Андрей, уводя от демоноборцев. — Павел Иванов. Только не пугайся.
Ну, я человек не из пугливых. Однако, для какой-нибудь нежной аристократической души, вид Павла Валерьевича и правда мог оказаться шокирующим. Это был почти пятидесятилетний лысый мужчина в камуфляжной куртке с кучей армейских нашивок. С роскошной бородой и пышными усами он сидел, развалившись, в кресле под сенью древнего дуба. В зубах у него дымилась сигарета, а в левой руке, свисающей с подлокотника, красовалась початая бутылка бренди «Древнейший». Вокруг графа царила пустота: все эти нарядные чистюли старались держаться от демоноборца на расстоянии. Ленивый взгляд графа скучающе скользил по лицам окружающих, пока не зацепил Андрея. Лицо мужчины разом смягчилось, он приподнял бутылку, приветствуя княжича.
— Идём, — позвал за собой Обухов. Павел Иванов вцепился в меня холодным и внимательным взглядом. Не сводя с меня взора, граф крепко затянулся сигаретой.
— Павел Валерьевич, рад видеть, — протянул ему руку княжич. Иванов чуть приподнялся, пожимая ладонь в ответ. — Хотел представить тебе Илью Артемьева. Это он прикончил людей Свиридова.
Во взгляде графа проявилось уважение. Рукопожатие у него было крепким, хорошим. И сила в нём бурлила немалая. Амулет на груди, под распахнутой курткой, отдавал красным оттенком обода. Рубиний? Это прямо хорошо, конечно. Бронза, серебро, золото для такого это словно десткий сад. Действительно матёрый был демоноборец когда-то.
— Рад, — сухо сказал граф. — Свиридов гнида.
— Так вызовите его на дуэль, — улыбнулся ему я.
Павел Валерьевич так широко улыбнулся, что улыбка стала безумным оскалом.
— Я пытался, но они мне не верят. Слонята трубят, знаешь? Они трубят им. А они не слышат. Не верят.
Он сделал большой глоток из бутылки и добавил:
— Слоники хотят побегать, а они не дают. Смекаешь?
— Пока не очень, — признался я. — Слоники? Трубят?
— Они считают меня сумасшедшим, — откинулся на спинку кресла Иванов, снова затянулся сигаретой. — Мои вызовы на дуэли никто не принимает. Меня никто не вызывает. НИКТО НЕ ВЫЗЫВАЕТ! ЭЙ УБЕЙТЕ МЕНЯ!
На его крик никто и внимания не обратил. Мир вокруг жил так, словно в кресле никого не было. Иванов булькающе расхохотался, а затем опять глотнул из бутылки. Закашлялся. Сунул мне:
— Будешь?
А затем резко убрал.
— Не будешь. Малой ещё. Слоники говорят рано ему. Я не спорю со слониками. Смекаешь?
Печальное зрелище, конечно. Бывший военный, сильный чародей, опытный демоноборец и в таком незавидном положении. Изгой и безумец. Дурачок при дворянском собрании. Если, конечно, всё это не игра.
По сути, если бы он был совершенно недееспособен, то после медицинского заключения его сюда бы вряд ли стали пускать. Пусть даже герой войны, но слишком уж ярко выделяется. Эта камуфляжная куртка и нонконформистское поведение посреди чопорных аристократов — нарочито смотрится.
— Я бы хотел с вами поработать, господин Иванов, — я решил не ходить вокруг да около. За спрос деньги не берут.
— Я не работаю с детьми, — отмахнулся тот. — Слоники говорят не надо с детьми. С детьми плохо. Дети погибают, и их родители плачут.
Он помрачнел, погружаясь в мысли, и повторил очень грустно:
— Плачут…
— Ну, от некоторых детей, напротив, плачут разные Свиридовы, — хмыкнул я. Граф поднял взгляд. Вот совершенно ясный и неглупый у него взор. В бутылке Иванова вообще бренди или чай? Я осторожно потянул носом. Запаха алкоголя нет.
— Некоторые дети хотят испортить Свиридову жизнь и им бы пригодилась помощь.
— Слоники говорят что рядом с нами идеалист и мечтатель. Ну что вы, слоники! Слоники нельзя так говорить! Ой, не слушай их, — махнул рукой Иванов. — Не слушай, они не про тебя.