"Фантастика 2024-17". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Вот именно, – опечалился Иблан. – Одряхлел, а фанатки изменчивы. Сегодня лифчики на сцену летят, завтра сухой ромашки не дождешься. И езди потом в Романов-на-Мурмане, устраивай «чес» по поселкам нефтяников близ Тюмени, обсасывай «фанеру» за тыщу евро. Не дай Аллах такого никому. Знаешь, какой мой самый страшный сон? Сижу на кухне и тупо семгу ем, будто нищий… и ни коньяка, ни масла… спекся из-за отсутствия пиара. Может, в третий раз рискнуть на «Европовидение» съездить? А что, государям челом бить… меня вон, за прошлый раз в камергеры пожаловали, значит,
– Августу с цезарем в условиях кризиса щас не до попсы, – взгрустнула Блаватская. – Я не спорю – было б здорово, нагрянь император на шоу Димы Иблана – повозмущался бы перед телекамерами дороговизной билетов для трудящихся девушек. Так ведь хренушки – тандем государей разве что на Deep Purple или к Маккартни пойдет. Причем сидят, подлые, на местах по две тыщи пяцот баксов – и этой ценой совершенно ни фига не возмущаются.
Иблан вскочил на ноги. Задубевшие от долгого хождения босиком ступни практически не ощущали шкуру – он покачнулся, сохраняя равновесие.
– У меня родилась отличная идея, – вскинул обе руки Иблан. – Вот ты утверждаешь, что меня никто не любит, да-с? Ненавидят даже – понты, музыка говно и все такое… между нами-то, сами они говно, потому что я – новый Моцарт, красавец и умница, талант-философ… но я о другом. Мы копейки не потратим на гробницу. Лозунг – «Похорони Еблана заживо!»
Было заметно, что Блаватскую это предложение потрясло.
– Ух ты, надо же, – пропела она басом. – Даже свою старую фамилию вспомнил. Видать, действительно ужасно тебе охота попиариться…
Иблан согнулся пополам, нырнул к ней на грудь «рыбкой».
– Сработает замечательно, – горячо зашептал он. – Запустим анонимный сайт… группа пожертвователей, тайный счет… а потом денежки-то рекой потекут. Особенно когда я ремикс старого хита запишу… что-то такое необычное – «Моя мулатка – огурец, этой ночью зарезан стрелец». Как станут крутить по всем каналам – народ волчьим воем заплачет. Доллары, рубли, евро – лопатой загребем, монеты со всех сторон посыплются. Отгрохаем такую пирамиду, что мумию фараона Джосера завидки возьмут. Ну а потом, грабители эти таинственные… они решат – неспроста. И ограбят склеп. Можем даже для понта пластиковый муляж положить. Кумирам имперской эстрады пора понять – не только на любви следует строгать деньги, но и на ненависти. Тех, кто нас ненавидит, их всегда больше.
– Судя по тебе – так даже намного, – призналась Блаватская. – Пускай кто-то открыто друзьям расколется, что слушает Диму Еблана – ему через неделю повеситься придется. Приятели отвернутся, любовники-любовницы забудут, бомжи – и те поданную копейку станут в рожу швырять. И сейчас на твои концерты девушки ходят с лицами, замотанными в черные платки – чтоб не узнали. Я на всякий случай тебе паспорт Гватемалы купила, будет куда сбежать. Ладно, ты меня убедил. «Пирамида Еблана» – неплохая идея.
Дима откатился к лохматому уху мамонта, его глаза заполнились влагой.
– Быть
– Лучше представь, как Элвису было скушно, – потрясла подбородками продюсер. – Он, несчастный, со скуки на кокаине и сторчался. А тебе-то что?
– Ничего, – обиделся Иблан. – Почему ты мне своим Элвисом вечно глаза колешь? Кто это вообще? Я его в списках «Европовидения» не видел. Спи давай, а я пока гляну звоночки – наверняка шлют предложения гастролей в Европе.
– Ну-ну, – скептически буркнула Блаватская и уснула.
Вытащив «Верту», Иблан лениво перебирал входящие звонки. Нет, пожалуй, это не Европа. Какой-то клуб… школьный друг… небось взаймы просит… поклонница… поклонница… еще поклонница… а это… КТО ЭТО?
Певца пробил озноб вязкого ужаса. Ему реально стало не по себе. Смятение продолжалось минут пять – Иблан переводил взгляд то на безмятежно храпящего продюсера, то на стопку кассет с японскими ужастиками – постепенно, перебирая шерсть мамонта, он успокоился. Зачем зря трястись? Чья-то идиотская шутка, и не более. Дураков же кругом полно.
Глава шестая
Бокор
(Лосъ-Ангелесъ, ровно черезъ две недели)
Негр давно и заметно нервничал. Пару раз он развязал и тут же завязал обратно галстук, веревкой болтавшийся на тощей шее. Долговязый, в старомодном черном костюме, подбородок торчит из крахмального воротничка – похож на хорька и пиявку одновременно, нос повис между впалых щек. Ну что ж, работники похоронного бюро и не должны выглядеть упитанными счастливчиками. Они обязаны всем своим видом навевать скорбь и скуку. Последнее, следует заметить, негру удавалось попросту отлично.
– Напрасно мы это затеяли… – в десятый раз прошептал чернокожий.
Его спутница – девушка в фиолетовом плаще, убавив шаг, обернулась.
– Не твое собачье дело, – огрызнулась она. – Делай то, за что тебе уплачено.
Червинская не задавалась сложными мыслями, откуда она знает английский. Просто знает, и все – аналогично тому, как в Париже она говорила на французском. Нужные слова быстро и отчетливо сменяли друг друга в голове. Тощий, унылый негр раздражал ее одним фактом своего существования. Миллион положил в карман и так дрожит, скулит, весь из себя в сомнениях. Раньше надо было сомневаться. Девушка оскалилась, представив, как будет выглядеть лицо этого урода, когда она им займется…
По земле шустро пробежал длинный таракан. Примитивное кладбище в графстве Оранж, где хоронят неимущих… однотипные надгробия-«близнецы» – как ряды солдатских могил, следуют одно за другим. Без намека на освещение, рядом лес, да еще и болото. Проржавевшие ворота с табличкой «Rest in Peace» в руках ангелочков не прибавляют оптимизма.
– Ты уверен, что захоронение здесь? – на ходу спросила Червинская. – В случае ошибки спросят не только с тебя. Доберутся и до твоих детей, и до доброй мамы с яблочным пирогом. Отыщут даже параличную бабушку, которая обкатывает задницей койку в больнице Денвера. Сдохнут все сразу.