"Фантастика 2024-17". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Смотритель вышел и вскоре вернулся с чёрным бархатным мешочком в руках. Развязал тесёмку, высыпал на ладонь бриллианты. Технично взвесил, прикидывая цену.
– Знаешь, дорогуша, – вздохнул он, – мне бы, конечно, в долларах САСШ или в евро было бы куда удобнее. Дополнительный геморрой – находить доверенного ювелира, сбывать ему камушки за полцены, поскольку тот должен иметь свой гешефт и к тому же не быть особо болтливым. Иначе явятся из жандармерии и поинтересуются – откуда алмазы? Самое обидное здесь, любезный, – расскажи я им чистую правду, никто не поверит.
– О чём ты? – захохотал гость. – Даже меня в таком случае сочтут лжецом. Относительно камней – наличные у меня тоже есть, чуть меньше полусотни тысяч евро. Но твой гонорар по-любому выше, а мне сейчас нужны бумажки на дорогу и специальные расходы. Согласен, камушки трудно толкнуть, поэтому и отдаём их тебе дешевле. Не прибедняйся. Плати мы «живыми деньгами», поверь, ты зарабатывал бы меньше. Да и древний договор о том, что Смотрители получают вознаграждение алмазами, никто не отменял.
– Согласен, – усмехнулся «доктор». – У вас обожают цепляться за старые традиции.
– Конечно. Ведь именно на них и держатся остатки этого грёбаного мира.
Драгоценности они расходовали экономно, запасы не бесконечны. Хотя… В своё время им пожертвовали более чем достаточно алмазов,
Только проживут ли собратья столько времени?
Пружинисто поднявшись с ложа, зеленоглазый сбросил халат и прошёл в процедурную. Ванна уже была готова, до краёв наполнена дымящейся жидкостью тёмно-серого цвета с редкими красными прожилками, чем-то напоминающей вулканическую лаву. Словно стыдливая купальщица, он залез в ванну одной ногой, постоял немного, затем перенёс вторую. Выдохнул. И по горло погрузился в «лаву». Над жидкостью торчала только голова с открытыми глазами. Зрачки отсвечивали изумрудно-зелёным, сверкали, как кристаллы.
Смотритель остановился поодаль, всматриваясь в пациента. Минуту спустя он неуверенно спросил:
– Тебе случайно не добавить лишнюю порцию?
– Нет, – не поворачиваясь, ответил зеленоглазый. – Спасибо, сейчас всё очень хорошо.
– Ты здесь второй раз за неделю. Какие-то проблемы?
– Разве они могут быть у нас? Я собираюсь отключиться… ты не против?
– Извини. Я закрою дверь в подвал, чтобы не мешать.
Спустя немного времени цвет кожи существа в ванной поменялся. Он слился с субстанцией, на щеках вспыхивали огоньки, уши и лоб сделались грязно-серыми. Уровень «лавы» начал медленно падать. Тело гостя впитывало её постепенно, словно губка. «Огромный бокал, и я – как трубочка в коктейле», – мелькнуло в замутнённом сознании. Он пребывал в своеобразном трансе: в мозгу проводами протянулись нити памяти. Он вспоминал себя молодым, в самом расцвете сил, валяющимся в росе на заливных лугах. Бесконечную тьму подземных вод, где прошло детство. Поцелуи красивой девушки, алые губы, венок из одуванчиков в каштановых волосах… Попытку исчезнуть из братства на пару сотен лет (безумных поступков не избегают многие, включая Прекрасную) и возвращение на дно Бэйхая, когда он, блудный сын, понял, что не сможет жить без племени. Хэйлунван простил: он больше, чем друг.
Зеленоглазый очнулся, придя в себя посреди пустой ванны.
Дно покрывал пепел, кожа уже посветлела, но оставалась по-прежнему серой – пока ему нельзя выходить на улицу. Подзарядка почти осуществлена – неизвестно, на сколько дней хватит этой порции… надо расходовать её экономно, а не как в Корнилове. От усталости и депрессивного состояния не осталось и следа. Он чувствовал себя отдохнувшим, выспавшимся, свежим, бодрым. Хоть сейчас снова иди на задание Хэйлунвана… пожалуй, он так и сделает. Им повезло обзавестись убежищем в империи. Целый город захлебнулся водой, а телевидение об этом ни звука – СМИ здесь выдрессированы лучше овчарок. Есть Всеволодъ-Сеть, но общеизвестно: онлайну доверять не следует, ибо он слывёт обиталищем армии лгунов и сумасшедших – фотографии из Корнилова вполне могут быть подделкой, и влиятельные эксперты не замедлят это доказать.
Через два часа кожа полностью впитала в себя остатки витаминов. Зеленоглазый принял душ, ещё немного покайфовал на тёплом камне и вышел в прихожую, где в кресле ожидал Смотритель.
– Качество нормальное? – спросил врач участливым тоном.
– Как обычно. Надеюсь, в следующий раз мы увидимся через год.
– Не будем зарекаться, – улыбнулся человек с козлиной бородкой. – Всего хорошего.
Проводив гостя, Смотритель вернулся в маленькую комнатку, скорее напоминавшую чулан. Через год? Хм. Он видел фотографии во Всеволодъ-Сети… если парень снова запланировал нечто подобное, нужно быть во всеоружии и заранее подготовить ванну.
В углу комнаты, стоя один на другом, громоздились несколько контейнеров, только вчера доставленных из Китая специальным курьером на поезде – в самолёте такое не провезёшь даже за хорошую взятку. Участвующие в контрабанде считали, что помогают продавать наркотики. Узнай они, чем торгуют на самом деле, пришли бы в ужас. Ну, или не пришли бы. Люди всегда оказываются хуже, чем о них думаешь. Взяв обеими руками верхний контейнер (с виду – обычный железный ящик), Смотритель положил его на стол. Вставил сбоку ключ, повернул дважды, осторожно откинул крышку, откинул бархатную материю. Внутри лежали забальзамированные тела детей от нескольких месяцев до двух лет. Пять трупиков. Некоторые выглядели, словно мумии, усохли до состояния скелетов. Другие, вероятно, умерли на днях. Смотритель уже давно не испытывал ни сожалений, ни эмоций – их глушил мешочек с бриллиантами.
На этой неделе обещали доставить ещё одну партию. Должно хватить.
Немного подождав, он позвал снова – из последних сил. Эхо вопля вернулось к нему рвущимися, жуткими звуками, но ситуация не поменялась. Тишина. Как такое вообще может случиться?! Джон Уайт с трудом переставлял ноги, он ужасно устал. Полсотни лет – всё-таки не шутка, а ему пришлось целый час носиться по острову туда-сюда. По бороде из открытого рта сползла струйка слюны, он вытер её рукавом с кружевной манжетой. Сто восемнадцать человек. Девяносто мужчин. Семнадцать женщин. Одиннадцать детей. Именно столько было на Роаноке, когда Джон отплывал в родную Англию, клятвенно пообещав вернуться с кораблём, гружённым топорами, ружьями, бусами для мены с индейцами, семенами пшеницы и солониной. Прошло всего два года со времени его отбытия, и… в колонии никого. Здесь пусто.
Сумасшествие. Почему это с ним происходит?!
Никаких следов людей. Все постройки – дома колонистов, частокол против возможных нападений неприятеля (с моря всегда могут заглянуть французы и испанцы), склад для пороха и амбар – аккуратно разобраны непонятно зачем, и лишь форт остался неповреждённым. Враги так не делают – они бы сожгли селение, перемешали землю с углями, да ещё от души присыпали бы солью: пускай и трава не растёт. Однако не заметно следов какого-либо враждебного вмешательства.
Ни капли крови. Вообще ничего.
Сердце вырывалось из груди – с такой силой, что казалось, оно готово разломать рёбра. Среди колонистов были дочь Уайта и внучка, маленькая Вирджиния. Неужели он их больше никогда не увидит? Ноги Джона подломились, он мешком осел прямо в большую лужу, плюхнулся так, что вверх полетели брызги, усеяв лицо мелкими каплями. Он машинально слизнул одну и изумился её вкусу. Солёная. Горько-солёная, как и положено содержимому океана. Силы небесные! Откуда в центре острова взялись целые лужи морской воды, которую он вначале принял за дождевую? Час от часу не легче. Молиться. Только молиться.
Седой бородатый человек в высоких сапогах, в шляпе и камзоле неловко привстал на колени. Раскрыл рот. И начал размашисто осенять себя крестными знамениями.
– Отче наш… сущий на небесах… да святится Имя Твоё… да приидет царствие Твоё…
– Твоя зря старайся. Он не помогать.
Голос извне прозвучал, словно гром среди ясного неба.
На Джона смотрел старый индеец – по виду шаман. В одеждах из шкур, в головном уборе с орлиными перьями (так веселившим колонистов) и с топориком в руке. Лезвие, как принято у этого племени, выкрашено красным.
«Вот и разгадка, – мелькнуло в мозгу Джона. – Индейцы убили всех. А потом просто спрятали следы преступления. Возможно и людоедство… дикари безжалостны». Он понимал, что индеец сейчас прикончит и его, сил сопротивляться не было. Красочно представил, как топорик опускается на голову, череп лопается, словно орех, и он падает лицом вниз в лужу, вода мгновенно окрашивается нитями крови. Да, вот почему на дереве вырезано CRO. Это кроатоанцы – название племени.
– За что? – грустно спросил Джон голосом обречённого. – Зачем вы это сделали?
Индеец мрачно покачал головой.
– Нет, – сказал он, тщательно подбирая сложные английские слова – колонисты учили туземцев своему языку, но сами их наречия не знали. – Мы не убивать.
– А кто? – спросил Джон.
– Не убивать, – повторил индеец, как попугай. – Море приходить. Забирать.
Шторм? Колонисты погрузились на самодельные лодки и попытались куда-то отплыть? Но на берегу нет мёртвых тел, отсутствуют и обломки крушения, а они непременно были бы заметны, пока корабль Уайта причаливал к острову.
– Утонули? – уточнил Джон и для верности опустил руку в лужу.
– Нет, – упрямо сказал старик. – Море забирать.
Индеец подошёл к Джону вплотную. Показал в сторону океана. Начал что-то говорить на родном языке, одновременно делая яростные жесты. Уайт вспомнил два или три слова на наречии кроатоанцев, но они не годились к случаю.
– Погибли… умерли? – попытался выяснить Уайт.
– Море!!! – яростно закричал шаман. – Море! Всё – море!
Уайт понял, что ничего не добьётся. В колонии произошло нечто ужасное, но он не сможет понять индейца. И вдруг его осенило. Он встал из лужи, осмотрелся, поднял кусок дерева, нарисовал на земле круг и протянул деревяшку шаману. Тот понял, взял ветку и начал быстро чертить. Из груди Джона вырвался вздох облегчения, но чувство эйфории сменилось разочарованием, едва он увидел наспех сделанный рисунок. Старик стоял над ним, показывая на изображение – и снова на океан.
«Он выжил из ума, – грустно подумал Уайт. – Я трачу время, напрасно питая надежды, а бедняга просто ненормальный… Он ничего не видел, живёт в плену своих иллюзий и снов». Осознав, что больше никогда не увидит дочь и внучку, он все-таки нашёл в себе силы улыбнуться сквозь слёзы:
– Да-да. Я всё понял. Прощай, друг.
Еле переставляя ноги, Джон побрёл на стоянку корабля. Старик двинулся следом. Он понаблюдал, как иноземец садится в лодку, идущую на галеон, и долго смотрел на белеющий в океане парус, пока тот не пропал из виду. Убедившись в исчезновении бледнолицего, шаман вернулся в лес, к своему племени. Двигаясь среди сосен, он вышел на опушку – прямо к высившейся в её центре статуе, кропотливо обтёсанной топорами индейцев и обложенной по кругу камнями. Вытащив из-за пазухи убитую стрелой птицу, шаман бережно положил её к основанию, отошёл. Сел и, раскачиваясь, запел жертвенную песню, глядя в мёртвые глаза своего идола.
Он хорошо нарисовал его. Прямо как живого. Но бледнолицый не поверил.
Существо и раньше приходило за своими жертвами лично, и племя, не сопротивляясь, всегда отдавало ему желаемое. Ведь ясно – взамен будет и зверь в лесу, и рыба в воде, и старики перестанут болеть, и дети уродятся здоровыми. Просто за это надо платить, и они платили. Но в тот день существо явилось за колонистами, приведя с собой собратьев. Старик наблюдал, как всё произошло. Бледнолицый зря расстроился. Узнай он правду, обрёл бы настоящее счастье.
Ведь это очень большая честь, и её удостаиваются далеко не все.
…Джон Уайт благополучно вернулся в Англию, но боль от утраты близких растерзала ему сердце – он скончался три года спустя. Никто никогда так и не узнал, что случилось на Роаноке, острове у побережья Северной Америки.
Глава 7
Наедине с чудовищем
(гостиница «Бристоль», Валетта)
Вахмистр Майлов инстинктивно избегал встречи с суровым взглядом карих глаз.
– Барышня, – заискивающе сказал он, – может, вам ещё пирожных из ресторану заказать?
– Не надейтесь меня подкупить, сударь! – грозно воскликнула Варвара.
Майлов тяжко вздохнул – с хрипом, как измученная грузом лошадь извозчика.
– Я ить человек подневольный, барышня, – пробормотал он. – Служба у нас такая-с. А ваши папенька и маменька изволили сказать, чтобы я вас берёг как зеницу ока. Сам, поверьте, не рад – цельных три дня в меблированных комнатах сидим, а я ж казак военный и к другому ремеслу привычен, нежели с дитями играть. Бывало, мы с вашим батюшкой на Гаити так-то зомбей отстреливали – раззудись плечо, размахнись рука. [327]
327
Имеются в виду события в книге «Череп Субботы».