"Фантастика 2024-21". Компиляция. Книги 1-21

Суржевская Марина

По праву наследования именно Всеволод Яблоньский является истинным владельцем всего бизнеса электроников. Но так как до совершеннолетия он не может вступить в наследство, эти обязанности выполняет тот, кого выбрал совет, когда встал вопрос.

— Это месяц. Максимум! — пытался оспорить мое решение одноклассник. — А если поднапрячься, то получится собрать совет раньше.

— Ты сам сказал, что совет пройдет не раньше конца декабря, — я постучал указательным пальцем по столу и перешел на шепот. — Во-первых, они могут и не проголосовать за то, чтобы член твоей семьи

отныне представлял твои интересы, а во-вторых, я могу не дожить и до следующей недели, а ты говоришь про месяц. Если электроники не поймают меня сегодня, то придут сюда завтра. За это время у них будет куча возможностей подкараулить меня. И чем это закончится? Уверен, церемониться они не станут. Нет. Нужен другой план.

— Ну хорошо, — недовольно выдохнул Яблоньский. — Что ты предлагаешь?

Аристократ откинулся на спинку стула и сцепил руки в замок за затылком.

— Ты сказал, что в вашем клане существует какой-то спор. Как он называется?

— Пари чести?

— Да. Расскажи о нем подробнее.

— Это что-то вроде дуэли, к которой часто по старинке прибегают другие кланы в решении спорных вопросов. Только в нашем случае спор решается не с пистолетами на пустыре и не умением обращаться с родовой способностью. А самыми обычными ставками.

— На любую игру?

— Ну да. Кто-то из свидетелей спора выбирает любую азартную игру. Покер, русская рулетка, да хоть просто бросание кубика на то, у кого цифра на нем окажется больше. Однажды это была игра в подкидного дурака. Но между мелкими. Такими, как мы с тобой.

— Значит вызов может бросить любой, состоящий в клане? Даже ребенок?

— Вроде бы да. Но я не припоминаю таких случаев, — Всеволод закатил глаза и почесал за ухом. — Если вообще они когда-нибудь были. В конце концов, какие разногласия могут быть у взрослых с детьми?

— Но есть же какие-то правила? Кто имеет право бросить вызов?

— Насколько мне известно, любой. Имеется в виду, если его достоинство каким-то образом задето. Или задета честь. Как-то так.

— Например?

— Как-то отец рассказывал, что жена одного электроника изменила ему с другим. Тогда тот бросил вызов любовнику. Если бы проиграл, то не получил бы ничего и обязан был бы смириться. Но он выиграл и забрал все имущество проигравшего аристократа. А еще добился его изгнания из клана. А это лишение защиты, в том числе финансовой, чаще всего переезд из города и другие последствия.

Интересный поворот. В моих девяностых у бандитов тоже были свои понятия. А тут какие-то дуэли, пари чести. Чувствую, когда столкнусь с вхождением в клан уже в зрелом возрасте — меня ждет немало сюрпризов.

— А если просто предложить пари. Поставить на кон что-нибудь необычное. Это сработает?

— Что ты хочешь поставить? — аристократ сложил перед собой стопку комиксов и все время поправлял уголки журналов, как будто удовлетворяя своего внутреннего перфекциониста.

— Пока не знаю.

— Ты хочешь убедить отца Кипятка не мстить тебе за сына, предложив сыграть в покер? — усмехнулся Яблоньский. — Слабо вериться, что он пойдет на это.

— Смотря что я предложу взамен, —

задумчиво проговорил я.

Аристократ вдруг перестал поправлять стопку комиксов. Он замер. Затем поднял голову и посмотрел на меня многозначительным взглядом.

— Ты же не расскажешь ему наш маленький секрет? — изменился в лице он.

— Остынь. Я имею в виду не это, — я схватился за виски и помассировал их. — Информация о том, что в теле истинного наследника на самом деле сидит старший сын нынешнего главы клана — полезна. Но это не то. Нужно кое-что получше. Расскажи мне о своем отце. Все, что знаешь. Его привычки, увлечения.

Всеволод сперва нахмурился, как будто вообще не знал Александра Николаевича. Но воспоминания, мысль за мыслью, стали посещать его и очень скоро в моей голове сложился образ Парфенова старшего. Его сильные и, что очень важно, слабые стороны.

После этого понадобилось немного времени, чтобы очередной план созрел в моей голове. Однако для его воплощения нужна сотня императорских фишек, тело деда Яблоньского, свежий выпуск «Спорт-экспресс» и мои собственные воспоминания из будущего.

Сразу после того, как я рассказал в чем заключается наш план, аристократ сбегал до киоска и принес мне в библиотеку свежий выпуск спортивной газеты. Первая полоса пестрела заголовками предстоящего через неделю матча между мадридским «Реалом» и московским «Спартаком».

Я помню этот матч. Потому что сам футбол начал смотреть с чемпионата мира девяносто восьмого года. А потом мы приноровились наведываться к Жендосу и смотреть матчи лиги чемпионов уже у него. Конечно, когда его родители не ночевали дома. Только у Жендоса есть тарелка «НТВ+», по которой и показывают в прямом эфире все матчи этой лиги. И счет прекрасно помню. Два против одного в пользу испанского клуба. Именно этот матч омрачил мой одиннадцатый день рождения. Вот мой шанс.

Мы решили, как достать все необходимое и уже в половину первого ночи подходили к казино под названием «Vegas» в центре города. Я в теле деда Яблоньского и сам Всеволод, идущий позади.

Я никогда не был здесь. Это и понятно. Вряд ли внутрь пускают кого-то младше восемнадцати лет. Но мой дальний родственник в тех девяностых работал в подобном заведении. Охранником. Сутки через двое. Получал зарплату наличными, а мне приносил газовые баллончики и дарил их в качестве сувениров. Рассказывал различные истории про разборки между малиновыми пиджаками. Я не верю в совпадения, но если бы сегодня оказалась его смена, то это можно было бы считать настоящей удачей. Он всегда был не против небольшой взятки.

— Андрей Данилович, постойте!

Один из охранников на входе узнал меня. Вернее, деда Яблоньского. Несмотря на темные очки, черное пальто и кепку Лужкова скрывающую лысину на черепе.

Я быстро окинул амбалов взглядом.

Нет. Ни в одном из них я своего родственника не узнаю.

— Давно вас не было видно, — продолжил охранник. — Говорили, что вы завязали.

— В моем возрасте глупо продолжать бояться того, что может убить или разорить. Я живу на грани того и другого уже долгое время.