"Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
– Я уверен, что та сторона выполнит обязательства, - почти ласково произнес я.
– Тем более, вы же знаете, откуда повелась поговорка – отвечать головой. Сперва она действовала в буквальном смысле.
– Ох, оставьте это средневековье, - немножко нервно отмахнулась Ива.
– Мы взрослые люди и бизнесмены.
– Ладно, Ива, - безропотно согласился я. – Пока оставлю.
Завтрашний день решающий. Будет обмен. Будет вертолет с Предметом. Все будет… Если только Писатель и доктор Кинтеро сейчас найдут проход…
«Сикорский» с Ивой на борту улетел, низко пройдя над волнами в сторону острова.
Вечерело. Я посмотрел на часы. Ресурсы жизнеобеспечения аппарата «АВ-3» уже был на пределе. На меня накатила волна беспокойства.
Когда уже пора было поднимать тревогу, «Лампочка» всплыла на поверхность. Штанга. Подъем. Водружение аппарата на место.
Измотанный Писатель вылез и прислонился устало спиной к борту «лампочки».
– Ну что? – посмотрел я на него выжидательно.
– Устал, как собака дворовая, бежавшая через весь город за фургоном с сосисками, - ответил Писатель.
– И как сосиски? – поинтересовался я.
– Нормально, - он широко улыбнулся.
– Нашли мы твой проход.
– Тот самый? – пристально посмотрел я на него.
– Уверен?
– Сто процентов!
– откликнулся Писатель.
– Полное совпадение с архивными данными. Внутрь не совались. И так ресурс аппарата на исходе был.
– И правильно, - кивнул я. – Еще успеем.
Ну вот, все почти что получилось. Завтра решающий день...
Глава 18
Вот насколько я восхищаюсь надводным кораблям – военным и гражданским. Настолько же настороженно отношусь к подводным аппаратам, которые спят на поверхности, а по-настоящему живут в глубине. В той самой глубине, которая вызывает у меня суеверный страх своей чуждостью. Я опасаюсь и сторонюсь всего Чужого и Чуждого. А оно всю мою жизнь преследует меня.
Сомкнулись над куполом «АВ-2» воды. Мы в подводном аппарате вдвоем – я и Писатель. Интересно, конечно, рифы, кораллы, дно, напоминающие развалины города после ядерного взрыва. И жутковатое ощущение, когда понимаешь, что только тонкая стеклянная броня теперь отделяет тебя от мощи водной стихии. Чем глубже, тем больше давление, меньше света и шанса выжить при катастрофе.
Для этого сомнительного удовольствия пришлось выдержать целую баталию с подводным пилотом Эстебаном Хуаресом, который отвечал за подводные аппараты и не имел права пускать туда хоть кого-то без своего присутствия.
Я посмотрел на него сумрачно:
– Эстебан, мы поплывем вдвоем. Это не обсуждается.
– Меня навсегда выкинут из профессии, сеньор Берницкий! – закричал он отчаянно.
– Скажешь, что я применил силу, - махнул я рукой.
– И я подтвержу. И еще тебе капнет приличная сумма.
После упоминания суммы он угомонился. И вот теперь вокруг нас стремительно темнеющая вода. И в тесной прозрачной кабине мы вдвоем с Писателем. Который, в отличие от меня, всегда преображался и расправлял плечи, опускаясь в глубину. Он-то как раз всю жизнь стремится ко всему Чужому и Иному.
Я, Старьевщик, и Писатель, как Нить. Нас достаточно для изъятия Предмета. Конечно, напрашивается идея бросить все возможные силы – боевые вертолеты, корабли, спецназ. Взять Золотой лист с помпой, под гром литавр военного оркестра. Только так не получается. Предметы любят тишину.
Не знаю, как так выходит. Но когда рядом в этот момент толкутся функционеры «Фрактала», мощная энергетика нашей организации на каком-то высшем плане сбивает тонкую настройку событий. А Старьевщик вроде и принадлежит «Фракталу», но он еще принадлежит и искомому Предмету, как тот принадлежит ему. Между нами тонкая связь, не терпящая грубого вмешательства. Вмешательство чревато тем, что орудие Провидения Случайность может повернуться не в нашу сторону.
Поэтому в подводном аппарате только я и Писатель. Не нужны нам ядерные подлодки в подстраховку…
Как же неудобно пребывать в тесной стеклянной бутылке в плотном гидрокостюме, обжимающим тело тисками со всех сторон. Натянул его на всякий случай. Еще за нашими спинами два акваланга. Неизвестно, с чем там придется столкнуться.
Луч прожектора шарил в прилично сгустившийся темноте. Он выдергивал обломки скал, нагромождения породы, стайки рыб и самых причудливых подводных обитателей. Бог мой, это настоящий хаос. Понятно, почему мы столько проваландались с поисками. И совершенно непонятно, как мы вообще тут что-то нашли.
Но Писатель вел нашу «лампочку» уверенно, с радостной улыбкой победителя. И заявил, лихо разворачивая аппарат:
– Хоть раз покатаюсь без занудливого Эстебана. А то от погружений с ним все руки в синяках – этот рычаг не трогай, ту кнопку не нажимай.
– О чем ты думаешь?
– кинул я и добавил деловито: - Ищи ориентиры, ас подводный.
Под нами возник и скрылся в воде поросший ракушками и плененный водорослями остов самолета Второй Мировой. Пошли острые скалы, которые, казалось, готовы бритвой вспороть брюхо нашего аппарата.
– Вот и наши руины, - удовлетворенно произнес Писатель, наращивая глубину.
Какие руины?! Все те же скалы, по которым гладко скользил глаз. Как Писатель сходу определил искусственность объекта? Но при приближении становилось все более понятно – это рукотворная стена.
Подплыли еще ближе. Высветились какие-то геометрические фигуры на кладке. Свой знак – петлю Мебиуса с восьмеркой, я не разглядел. Но он должен быть там.
– Теперь пара развязок, три переулка, и мы на месте. Домчим с ветерком, командир, - с видом заправского таксиста вещал Писатель. – Немножко еще… Еще чуть-чуть. Ну вот, почти на месте…