"Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Еперный театр… — жесткая лавка под задницей шла в комплекте с пустой кружкой и разочарованным вздохом.
И как так получается? Каким образом омерзение и ужас от увиденного когда-то пыточного подвала обернулось этим? Что теперь не только сам готов творить неведомую дичь, но и легко принуждаю к этому других? Будто так и надо. Будто все в порядке. Будто замполит это я, а не он.
Каким хреном желание сохранить как можно больше солдат привело к… Блин, я даже не знаю! Это уже не контузия, это черт знает что! Лезу на рожон, избиваю, убиваю, пытаю — нахрена?! Зачем я все это делаю?!
И почему она так безропотно слушается?!
— Вы… — нотки неуверенности в тихом голосе едва различались. — Вы повелели.
— И что с того? С какого хрена ты обязана меня слушать? Особенно, в такой херне! А если я тебя на панель поставлю или с моста кинутся скажу?!
После недолгой паузы, девушка выдала все тем же спокойным тоном:
— Вы меня спасли. Я обязана повиноваться.
Признание прозвучало настолько искренне и невинно, что я не выдержал. Истеричный хохот эхом отражался от стен, иглами врезаясь в виски, но я и не думал останавливаться. То ли от того, что и сам забыл, когда последний раз смеялся, то ли из-за полной идиотии происходящего.
Даже покрытая с ног до головы кровью и вампирша не выдержала такого зрелища, отступив чуть в сторону, будто испугавшись:
— Сир? Вы… Вы в порядке? — спросила она, до боли напоминая Гену.
— В полном! Все просто охеренно, доложу я. Лучше всех! Просто долбануться. Не жизнь, а комедия…
Верность, мать ее. Как сказала Эмбер про капитана, нет страшнее преступника, чем праведник убежденный в своей правоте. Ну, или она как-то иначе говорила, но мне насрать…
Идиотский стайный инстинкт. Примитивный, безотказный, и до крайности подлый. Ну как можно бросить товарища в беде? На какой ужас не пойдет мать ради сына, а отец ради дочери? На что готов лейтенант, чтобы сохранить жизни солдат, и куда зашвырнет гранату микрофонщик, чтобы обезопасить сослуживцев? Сколько жизней загубит замполит, ради своей родины?
— Хочешь загадку? Сколько ушей оторвет идиот ради хрыча, и сколько крови выпьет вампир ради брата? На размышление дается минута!
Сумасшедший мир. Добродетель обращается грехом, подвиг преступлением, святость в святотатство, а верность в предательство. То ли я окончательно сбрендил, то ли это правда дико смешно…
— Не знаю. — нелепо шаркнув ножкой, ответила девица, восприняв все за чистую монету.
Опять ты обосрался, лейтенант. Это не вампир, не чудовище, не террорист. Это инструмент. Слабоумный, напрочь сломанный, и выкинутый на помойку. Почти как ты, но мужской хрен никогда не трогала и присяги не давала. Но, уверен, ее тоже использовали строго ради необходимых, правильных, и крайне нужных дел.
Примерно как ты сейчас.
Как там мне замполит говорил? Мы пачкаем руки в дерьме, чтобы мир оставался чистым? Вот же балабол-то… А я и не заметил, как поверил.
— День прошел, ну и нахер он пошел… Завтра будет день опять, ну и в рот его шатать! — подвел я итог своим глубочайшим умозаключениям, которые, как и всегда, ничего не изменили. — Чего стоишь? Напугали тебя, бедную? Пойдем, к речке сходим, рожи вымоем…
Хоть что-то полезное за день сделаю.
Чего толку философию разводить, когда все и так понятно. Хрыча не спасти, меня не вылечить, так пусть хоть эта чокнутая помоется. Хрен его знает, может что и изменится.
В конце-концов, я не Иисусик и воду в вино превращать не умею. А уж смерть в спасение и подавно. Как говорили люди, либо ты бросишь дерьмо, либо дерьмо бросит тебя.
Правда, люди забыли предупредить, что пытаясь кинуть «это дерьмо» ты иногда швыряешь его в других.
— Можно… — чуть слышно начала девчонка, пряча лицо за грязной челкой от взглядов снующих вдоль дороги гвардейцев. — Можно после поиграть в «блинчики»?
— Поиграем. И в блинчики, и в оладушки. В солдатиков я наигрался, настал черед кукол. Глубже уже некуда, дальше только всплывать. Как говориться, мы из того теста, что не тонет.
Один хрен даже не представляю где искать старика. И самое паршивое — не уверен, что оно того стоит. Г
Глава 15: Ни общения, ни удовольствия
Широкий котлован зиял на склоне холма то ли смертельной раной, то ли сортирной ямой. Унылые развалины, будто сошедшие со школьных иллюстраций про всякие древние Греции и прочих римлян, чем-то напоминали двор гильдии — песок, грязь, с парой идиотов сверху. Камни, разве что. Даже не представляю, сколько ведер водки нужно выжрать, чтобы поверить, будто здесь спрятан какой-то клад. Я сюда и окурок бросить побрезгую, не то что сокровище.
— Так и… — Клебер начал первым, притомившись ждать пока я налюбуюсь очередным валуном, бывшим когда-то мраморной колонной. — Раз весь наш день ушел на игры в инспекторов и палачей, так быть может, перестанешь таиться и уже поведаешь, что удалось выяснить о твоей леди?
— Чего? Какая леди?
Мое искреннее недоумение заставило рыцаря недоверчиво поднять бровь:
— Твоя невеста, недоумок!
— С каких пор у меня есть… А-а-а, ты про эту… Да помню я — нефиг таращиться! У меня в каждом городе по невесте — поди разбери, про какую речь идет…
Синевласка же! Эти бедолаги же думают, что я из-за нее баню в красный перекрасил — совсем из башки вылетело.
— Не попусту говорят, что лишь вхожим в высшее общество дана привилегия им пренебрегать… — поджатая губа сигнализировала, что прикинуться шлангом не удалось.
Честно сообщив о полном отсутствии результатов, я проигнорировал неодобрительный взгляд оруженосца, дежурящего у лестницы в котлован, и перешел к очередному валуну. В отличие от предыдущего, этот отдаленно напоминал некую памятную стеллу с истершимся изображением странной парочки. И если нехарактерно высокий рост царственной кошатины можно было списать на фантазию резчика, то происхождение изображенного рядом с ней мужика с обрубком вместе левой кисти объяснению не поддавалось. Мало того, что рожа кажется знакомой, еще и будто погоны лейтенантские…
— Проклятье… — подчеркивая недовольство Фили, пнутый камень врезался в и без того разбитую стеллу, окончательно портя нечеткую резьбу. — Такой риск, и все напрасно! Ни единого намека! Зачем я только тебя послушал?! Трижды чуть не погибли от лап низкорожденного сброда, а ради чего?
Пока я играл с гопниками в «пионеров в плену у гестапо», рыцарь занимался военнопленными. Ну как, занимался — материл на чем свет стоит и заставлял носом землю рыть, в надежде отыскать хоть какие-то следы. Не считая пары подхваченных под дождем простуд, и изможденных лиц эскорта, — результат был таким же, как у меня.