"Фантастика 2024-40". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Чтоб не свеситься с седла и начать блевать на потеху окружающим, студиозус вынужден был вцепиться зубами в собственное запястье.
Помогло.
Он смог почти спокойно рассмотреть покрытое кровоподтеками распухшее лицо, висящий на тонкой ниточке глаз, который чубатый, любивший похабные рассказки малый берег, берег, да так и не сохранил. Жупана на Глазике не было, а рубаха, измаранная черной засохшей кровью, почти не отличалась цветом от избитого тела.
– Не взыщите, панове, – развел руками пан Желеслав. –
Старшиня в ужасе отпрянул и присел, прикрывая голову рукой, забыв о собственной сабле, когда клинок Хватана вдруг свистнул у него над головой.
– Убью, суки!!! – Порубежник снова взмахнул саблей, разворачивая коня к толпе. Глаза его, совершенно бешеные и налитые кровью, не различали белого света.
– Отставить! – загремел пан Войцек, дотягиваясь левым кулаком до затылка урядника.
Удар вышел не сильным, скорее пан сотник попросту ткнул товарища, но дело свое сделал. Хватан, всхлипнув горлом, втянул воздух и сник в седле, опуская саблю.
– Ты мне брось! – Меченый взял его сильными пальцами за плечо, развернул к себе лицом. – Сам не такой? Ты б конокрада не бил?
– Он же наш… – еле слышно выдохнул Хватан.
– Верно. А нашему м-можно то, что чужому заповедано? А?
Урядник еще больше склонил голову и отвернулся. Студиозус только услыхал:
– Саблей бы рубил, а ногами топтать…
– Ендрек! Ендрек, ты слышишь меня? – как сквозь воду прорвался голос Войцека.
– Да! То есть слушаю, пан сотник.
– Погляди его. Сможешь?
– Смогу, пан сотник.
Ендрек соскочил с коня и подошел к трупу. Вблизи изувеченное тело выглядело еще ужаснее. Живот – сплошное почернелое пятно. Из голеней, прорвав штанины, торчат осколки берцовых костей, губы запеклись кровью и распухли, словно вареники, а на щеке ясно выделялся отпечаток сапожной подковки. Студиозус вдруг понял, почему сапоги пана Желеслава выглядели так, будто он по росе с утра гулял. И снова едва не вывернул желудок на утоптанное подворье. Но пересилил себя и присел на корточки. Пальцем коснулся места на шее, где должен проходить живчик. Гематомы не давали разглядеть, точно ли он определил место. Оставалось лишь надеяться на опыт, привитый на трех курсах медицинского факультета Руттердаха…
За спиной едва ли не овеществленно сгущалось напряжение замерших в ожидании людей. Один неверный шаг, движение, слово – и прольется кровь. Будто бы мало ее пролилось за последние два дня!
Ощутив слабое, еле слышное биение под пальцами, Ендрек вздрогнул и едва не отпрянул.
– Что? – донесся сверху голос Войцека.
– Живой… – непослушным губами ответил студиозус.
Сердце
Топнули о землю подошвы сапог. Меченый склонился рядом:
– Б-б-быть того не может.
– Я сам не верю… Но ведь живет.
– Воистину необъяснимы чудеса Господни. – Войцек поднял глаза к небу и сотворил знамение. – Думаешь, выживет?
– Сомневаюсь. Даже все профессора Руттердаха… Нет. Не выживет. Точно.
– И здесь бросать не годится, и увезти не получится, – медленно проговорил пан Шпара.
– Только тронем – убьем, – подтвердил медикус.
– Ну так, может, не дожидаясь?..
– Что? – жалобно воскликнул Ендрек и вдруг понял, о чем ведет речь сотник. – Нет. Я не смогу. Да и по заветам Господа…
– Д-добро. Этот грех я на себя возьму.
Левая ладонь Войцека скользнула под покрытый запекшейся кровью затылок Глазика, а правая – легла снизу на подбородок.
Ендрек, как зачарованный, наблюдал за его действиями. Ему не впервой было видеть смерть вот так близко. Но те люди умирали либо от неизлечимой заразной хвори, либо, как совсем недавно в замке пана Шэраня, в горячке боя. А здесь…
Руки пана Войцека напряглись, качнув голову конокрада сперва вверх, подбородком почти до груди, а потом вниз, далеко ее запрокинув. Щелкнул атлант, отделяясь от черепа. По телу Глазика пробежала судорога.
– Прими, Господь, душу раба твоего… Как его звали-то по-настоящему? – Меченый хотел вначале вытереть ладони о свои штаны, но не решился измарать одежду, потом – о лохмотья покойника, но тоже отдернул руку, сообразив, что еще больше испачкается…
– Не знаю. Он никогда не говорил, – пожал плечами Ендрек.
– Добро. Прими, Господь, душу раба твоего, конокрада Глазика.
Меченый, не поднимаясь с колен, стянул шапку с головы. Помолчал.
После поднялся и медленно обернулся к обитателям застянка и пану Желеславу:
– Хоть похороните по обычаю?
Лицо старшини исказила хитрая ухмылка:
– Эх, панове, а я ведь понял, кто вы. Думали, не догадается пан Клуначак? За дурака держали?
– И кто же мы? – посуровел Меченый.
– А те самые разбойники малолужичанские, что честных шляхтичей обижают! За арбалеты, братцы! В сабли их!
Ендрек понял, что сейчас-то и начнется самое страшное. Их всего пятеро. Тем более что к драке привычны лишь четверо. Сам студиозус не имел по поводу своего мастерства в обращении с оружием ни малейших иллюзий. Знал, что саблю ему лучше не вынимать – еще, чего доброго, кого-то из спутников зацепит.
Одним движением пан Войцек Шпара выхватил клинок.
Толпа качнулась, готовая броситься вперед и снова убивать.
Но неожиданно над головами шляхтичей зазвенел насмешливый голос Гапея: